стоящего на балконе, как капитан у штурвала корабля, а Париж-искуситель расстилался у его ног, лаская слух, словно музыкой, рычанием автомобильных моторов. Родители и безмятежный Венозан с его понятными, простыми радостями казались теперь такими далекими. Все прочее не имело значения: ни этот неудобный раскладной диван в проходной комнате, ни бурная личная жизнь моложавой тетки, ни новые лица в лицее на бульваре Пастера. Он не испытывал ностальгии, вспоминая весну в Венозане, вишни, горделиво тянувшие к небу цветущие ветки, извещая о приходе теплых дней, прохладный воздух и аромат лаванды, который приносил неумолимый мистраль. Он не сожалел о птичьем гомоне, о чудесном запахе кроваво-красных роз под окном, о расстилающихся до горизонта полях лаванды с одиноко стоящими деревьями: смоковницы, темно-зеленые кипарисы, серебристые оливы. Он вообще не сожалел ни о чем из того, что оставил в Венозане. Даже об отцовском дендрарии, который так любил ребенком. Свою новую парижскую жизнь он принял сразу и безоговорочно. В этом лицее он стал своим, впервые в жизни его приняли. Никто не подозревал, что он деревенщина, простой мальчишка, который не боится насекомых, даже скорпионов, притаившихся в щелях каменной стены, мальчишка, который разбирается в силе и направлении ветра, знает, как правильно вести себя в бурю, а еще знает латинские названия деревьев, никто не подозревал, что он рос вместе с орлами, косулями, кабанами. Одноклассники считали его «крутым»: он так виртуозно употреблял американские ругательства, к тому же имел легкий южный акцент. Они не издевались над его именем, и плевать им было на то, кто его отец. Его приглашали на вечеринки, и девчонки грезили о его синих глазах и широкой улыбке. Его даже считали красивым. Здесь он не был чужим.

Резко зазвонил телефон на прикроватном столике, и Линден подскочил от неожиданности. Звонила девушка-портье, чтобы сообщить: приехали родители. Господин Мальгард желает спуститься? Он ответил, да, сейчас спустится. Он быстро скинул халат и схватил какую-то одежду в шкафу. Несколько мгновений спустя он вышел из комнаты и, не вызывая лифта, стал быстро спускаться по лестнице. Родители уже сидели в холле, и, увидев их, Линден испытал настоящий шок: какой у отца изможденный вид. Поль словно обмяк в кресле, опершись подбородком на ладонь, кожа была какой-то помятой и ненормально бледной. Темная куртка еще больше подчеркивала эту бледность и болезненную худобу.

– Мальчик мой, вот и ты! – воскликнула мать своим хрипловатым теплым голосом.

Она сжала его в объятиях, затем чуть отодвинулась, чтобы как следует рассмотреть, и он тоже смотрел на нее; в свои шестьдесят один она была по-прежнему великолепна – стройная и длинноногая, в сапожках и куртке на меху, светлые, пепельного оттенка волосы собраны на затылке. Морщинки и припухлости под глазами едва наметились и ничуть не вредили ее красоте, черты лица были по-прежнему правильными, нос с едва заметной горбинкой, который, кстати сказать, он унаследовал от нее, полные губы, голубые миндалевидные глаза под густыми темными бровями. Она, как всегда, обошлась без макияжа и, как всегда, все головы поворачивались ей вслед. Он наклонился обнять молчаливого отца, затем с недоуменным видом обернулся к Лоран. Да, Поль сейчас не в лучшей форме, – подтвердила она, понизив голос, – наверное, простудился. Немного отдохнет, примет горячую ванну, и все будет в порядке. Появившаяся из лифта Тилья бросилась обнимать родителей. Обеспокоенная состоянием отца, на которое, разумеется, тут же обратила внимание, она присела на корточки рядом с его креслом; он с трудом поднял веки и что-то пробормотал про головную боль. Так, может, он сразу поднимется в номер и приляжет? Дождь такой, что все равно не выйдешь, да и не хочется никому, пусть пока полежит. Лоран попросила портье отнести багаж в номер. Линден услышал, как она объясняет: муж немного устал, можно ли попросить чашку чаю и что-нибудь перекусить? Прожив столько лет во Франции, по-французски она по-прежнему говорила медленно и неуверенно. Но это только добавляло ей шарма, и портье уже была ею очарована. Когда родители поднялись, он обернулся к сестре.

– Отец неважно выглядит! Такой бледный, – прошептал он.

Тилья лишь кивнула, она тоже была очень встревожена.

Их отец, такой сильный и крепкий, пышущий здоровьем даже среди зимы, теперь выглядел скрюченным стариком. Эта мысль их потрясла, и они долго не могли прийти в себя, молча сидя бок о бок в холле отеля, а дождь по-прежнему поливал город.

* * *

Ближе к вечеру Линден пошел посмотреть, как себя чувствуют родители. Он осторожно постучал в дверь номера 37, мать открыла. На ней были очки для чтения, в руках она держала телефон. За ее спиной он увидел лежащего на кровати отца. Лоран прошептала, что он отдыхает. Учитывая нынешнее состояние Поля, сегодняшний ужин она отменила, в «Ротонде» на бульваре Монпарнас слишком шумно и суетно. Позже она собиралась заказать доставку в номер. Так что вечер у Линдена и Тильи сегодня свободен. Линден сомневался, стоит ли ему ужинать с сестрой. С одной стороны, ему этого хотелось, им всегда было хорошо вместе, но с другой – может, ему стоило воспользоваться свободным вечером и повидаться со старыми друзьями? Пожалуй, он так и сделает, Тилья поймет и не обидится, – объяснил он матери.

Линден на цыпочках обошел кровать и всмотрелся в лицо отца. Оно по-прежнему казалось серым и изможденным.

– С ним все в порядке? – с тревогой спросил он у матери. – Может, лучше вызвать врача?

Мать склонилась над телефоном, пальцы порхали по клавиатуре.

– Да уж, Поль выглядит скверно, но все в порядке, беспокоиться не о чем, пройдет. В последнее время он слишком много работал, впрочем, как обычно, – добавила она, подняв очки на лоб. – Когда какому-нибудь дереву угрожает опасность, пусть даже на другом конце света, Поль отказать не может. С прошлого лета у него не было ни единого дня отдыха. Дома, в Венозане, он не присядет ни на минуту, все время ходит по участку, заботится о своих любимых липах. Уговорить его приехать в Париж было непросто, – добавила она. Они все знали, как он ненавидит город.

Линден совершенно не мог представить себе отца в городе, Поль Мальгард вне природной среды казался неуместным и лишним. В самых далеких, еще детских воспоминаниях Линдена отец размеренным решительным шагом ходил по крутым склонам Венозана вместе со своим верным садовником Ванделером, а за ними по пятам неслись две-три собаки. Руки Поля всегда казались грязными, и Линден, будучи еще совсем маленьким, знал, что эта чернота на руках – не грязь, а земля, смешанная с мелкой