Дерек прикрыл глаза и снова мысленно увидел, как налетевший порыв ветра срывает с головы девушки капюшон, открывая ее лицо. Прозрачная глубина широко распахнутых небесно-голубых глаз и поразительно темные длинные ресницы на миг просто ошеломили его. Тонкие, точеные черты лица, волосы, такие белокурые и мерцающие, будто в каждую прядь вплетены светящиеся серебристые нити… И острый как бритва язык…

Каждое слово, отчетливо выговариваемое этой гордячкой, било не хуже кнута. Дерек коротко и язвительно рассмеялся. Столько гордости… пожалуй, многовато для гулящей девки и ее размазни-сестры. Хороши близняшки, ничего не скажешь…

Дерек снова перевел взгляд на сестер. Нет слов, обе потрясающе красивы. И такие разные при всем своем удивительном сходстве. И у каждой своя слабинка. Одна чуть что, так сразу валится в обморок, а вторая безгранично самоуверенна и дерзка.

До Дерека вдруг дошло, что определенная часть его тела по-своему отреагировала на появление белокурой красотки, мало обращая внимания на ее недостатки. Такой неожиданный поворот дела позабавил его. Но он не дурак. Не на такого напали. Будь он самым отчаявшимся из мужчин, а она — единственной из оставшихся в мире женщин, он все равно и пальцем не прикоснулся бы к потаскухе, у которой вместо языка рапира.

Отчего-то застыдившись своих мыслей, Дерек с глубоким вздохом расправил мощные плечи и обратил свое внимание на суету у мачт. Начался прилив, и мысли капитана заняло предстоящее плавание. Настало время поднимать паруса.

Дела больше не могли ждать, и Дерек решительно повернулся спиной к ссыльным на нижней палубе, выкинув из головы красивую высокомерную шлюху.

Это невыносимо… просто невыносимо…

— Невыносимо!

Единственное слово, вертевшееся в голове у Джиллиан, пока она осматривалась в отвратительного вида трюме, все-таки сорвалось с ее губ. Вот здесь они все и станут ютиться, пока корабль будет плыть через океан.

Дрожащая Одри молча стояла рядом. Джиллиан еще раз, уже более внимательно, осмотрела помещение. Вокруг было сумрачно и промозгло. Воздух, казалось, насквозь пропитался запахом дегтя и затхлой вонью трюмной воды. Это место просто-напросто было еще одной тюрьмой, но только намного более страшной, чем та, в которой сестры провели несколько недель заключения. Джиллиан почувствовала, что ее охватывает неудержимая дрожь. Она вдруг поняла, что здесь нет ничего, чтобы защититься от пробирающего до костей холода. И это несмотря на то, что им предстоит плыть, и плыть долго, в самые холодные месяцы года.

Джиллиан, поджав губы, пристально оглядела ряды немилосердно узких и грязных коек. Они стояли так близко друг к другу, что пройти между ними было почти невозможно. С ужасом она приметила низенькую перегородку в одном из углов — явно место для умывания и других дел.

У Джиллиан голова пошла кругом от увиденного. Вот это и есть пристанище для ста двадцати человек? А где здесь можно уединиться по естественной надобности, чтобы не уронить свое человеческое достоинство… постирать одежду… просто немного размять ноги?

Джиллиан потрясенно наблюдала, с какой яростью люди встают на защиту выбранного и захваченного места от посягательств входящих бесконечной чередой все новых и новых ссыльных. Она вдруг с глубоким ужасом поняла, что трюм один на всех! Мужчины и женщины будут спать бок о бок все восемь недель плавания!

Неужели капитан этого судна совсем потерял рассудок?

— Что-то не так, ваше высочество? — проговорил у нее за спиной знакомый голос. Джиллиан стремительно обернулась и увидела перед собой злобную рожу охранника, с которым она повздорила еще на пристани. Его глумливая ухмылка говорила о том, что он отнюдь не забыл о полученной недавно выволочке.

— Квартирка-то нам, похоже, не по вкусу? — с деланным сочувствием посетовал он.

— Боже мой, как вы омерзительны! — воскликнула Джиллиан, бесстрашно глядя прямо в гноящиеся глазки. — Неужели все это доставляет вам удовольствие? — возмущенно продолжила она, указав рукой на с трудом протискивающихся между коек и без удержу ругающихся ссыльных. — Вы преспокойно смотрите, как эти несчастные бьются за место для своих истомленных тел. Этим страдальцам и в голову не приходит, что они, как человеческие существа и граждане Англии, имеют, право на минимум удобств даже в своем незавидном положении. Но ни моя сестра, ни я, мы не забыли, кто мы и что мы! Мы не скот, чтобы нас сгоняли, как стадо, попирая всякое человеческое достоинство! И я требую…

— Все твои требования остались на берегу, красотка! — бесцеремонно перебил ее охранник, грубо толкнув в грудь. И расплылся в довольной улыбке, когда молодая женщина, сделав несколько шагов назад, с размаху села на койку.

— Вот так-то лучше! — загоготал охранник. — Молодец, девка! Вовремя подсуетилась и отхватила себе койку что надо! Спать на палубе-то неохота!

Заметив краем глаза, что Одри торопливо заняла соседнюю койку, Джиллиан резко встала.

— Да по какому праву вы угрожаете мне! Вы всего лишь слуга Короны, тогда как я…

— Тогда как ты всего лишь товар, который надо продать в уплату долгов Короне! — Из-за спины охранника неторопливо выплыла невидимая до этого момента уродливая туша, которую звали Джон Барретт. — Но ты, несмотря на свой мерзкий язык, товар что надо. Да и твоя сестрица не хуже.

Барретт плотоядно посмотрел на Одри, которая молча стояла рядом со своей койкой, и громко захохотал, увидев, как она беспомощно сжалась, сразу став похожей на испуганную пичугу, натолкнувшуюся на гипнотический взгляд удава.

— Я, похоже, приглянулся твоей сестренке, — осклабился Барретт и снова захохотал. Он облизал свои толстые губы и от этого стал очень похож на жабу. — Признаюсь, вы обе одинаково аппетитны.

— Боюсь, что вы неправильно истолковали выражение лица моей сестры, мистер Барретт. Я знаю ее очень хорошо и не ошибусь, если скажу, что вы ей так же отвратительны, как и мне.

За спиной у Джиллиан кто-то испуганно ахнул. Она даже не обернулась, бесстрашно продолжая смотреть прямо в глаза Барретта, которые превратились в две злобные узкие щелочки.

Гнев Джиллиан усилился. Наглый фигляр и набитый дурак! Его бесстыдные намеки ее сестре и ей самой были нестерпимы и оскорбительны. Она поставила его на место, и теперь он пытается запугать ее! Не выйдет, мистер! Она ему покажет! Она не уступит и докажет ему и всем остальным, кто позволит себе неуважительно отнестись к ней и ее сестре, что они не какая-то там чернь, что они не девицы легкого поведения, что…

Размышления Джиллиан прервал Джон Барретт, угрожающе шагнувший вперед. Не желая уступать, Джиллиан осталась стоять на своем месте, молча, слушая то, что говорил ей Барретт:

— Боюсь, ты вела себя весьма легкомысленно и скоро пожалеешь об этом. Понимаешь, твоя жизнь, и жизнь твоей сестры больше уже вам не принадлежат. Такие вот дела.