— Ты знаешь, я тут подумал, — неопределенным тоном протянул Штурман, рассеянно кивая проходящим мимо посланцам кланов, — почему бы мне и впрямь не смотаться к этой самой Тройке?

— Развеяться, размять косточки, как там это у мужчин принято, — понимающе кивнула Пенни. После чего отрешенно скрестила руки на высокой груди. — Пепел Патрика стучит в твое сердце, милый. Он требует мести, мести и только мести. И пока ты слышишь этот стук, все прочие звуки для тебя не существуют.

Штурман обреченно кивнул.

— Но есть ведь еще и твое сердце, любимая, — тихо сказал он.

— Хорошо, что ты о нем помнишь, — хозяйка «Итаки» несмело улыбнулась. — Но давай поговорим об этом после твоего возвращения. Надеюсь, к своему дню рождения ты вернешься? Я намерена вышить для тебе чу-у-удесное полотенце. Ну ладно, побежала — пора докладывать начальству!

Конечно, «побежала» она в своей неподражаемой манере — то есть царственной походкой поплыла по коридору, милостиво отвечая на чужие приветствия и улавливая всей поверхностью кожи своего прекрасного тела вожделеющие мужские взгляды.

В душе Пенни ликовала. Она была уверена, что одержала над Юлом очередную победу, на сей раз стратегическую.

«Клянусь, и месяца не пройдет, как этот мужчина будет моим навеки», — думала Пенни. И даже не удостоила кивком развесистое «Здравствуйте, мадам» гиганта Семенова, глазевшего на фигуристую красавицу с разинутым ртом.

«Да-да! Моим и только моим! Окончательно и бесповоротно. Сыграем с Юлом свадьбу, да такую, что чертям в аду жарко станет! И тогда ты, милая моя Алиночка, просто лопнешь от зависти! Потому что с того дня мы — я и Юл — будем самой знаменитой парой Пятизонья!»

Тройка, крепость «Уробороса», представляла собой величественное порождение здешнего мрачного техноса, давно уже задушившего в округе все живое.

Юлу приходилось и прежде видеть укрепленные засеки, которые устраивали в Академзоне «Семеро братьев» в пору, когда они воевали с безумным сталтехом Астридом.

Видел он и городища сталкеров-«варягов», даже на суше напоминавшие формой стен и внутренним обустройством ладьи их далеких предков, скандинавов и славян, между которыми когда-то не существовало столь разительных отличий, как, к примеру, между шведским развитым и советским недоразвитым социализмами.

Но если все эти сооружения были, по сути, времянками, которые после выполнения боевой задачи обычно демонтировались или вовсе оставлялись на поживу автонам, то крепость Тройка, казалось, сооружалась на века. Точнее сказать, не сооружалась, а выращивалась. Ведь была она продуктом направленного роста и управляемых техномутаций огромных массивов чернобыльских металлорастений. Металлорастений, жизнеспособней которых нет во всем Пятизонье.

Выверенная геометрия здешних автонов, разнообразие форм и явная, планомерная коррекция их эволюционных изменений наглядно свидетельствовали, что за стальной квазифлорой тут осуществляется постоянный инженерный уход. Позволивший получить — надо отдать должное «Уроборосу» — великолепные результаты! Штурман отродясь не видывал в Пятизонье таких крепостных стен, бастионов и дотов.

А ведь мало было направить и ускорить рост автонов! Необходимо было постоянно усложнять их структуры, возделывать переплетенные кольца, образованные металлокустарниками, сплавлять их между собой с учетом различных свойств н-капсул, которые постоянно вызревали бутонами на ветвях!

Эти-то автоны и вызывали у Штурмана, в общем-то далекого от изучения подобных достопримечательностей, самый живой и неподдельный интерес.

Штурман прибыл сюда на сутки раньше основных сил союзников, воспользовавшись эксклюзивным порталом «Итаки», имевшим вход и выход прямо на берегу Химкинского водохранилища. Там, в лабиринте причудливых коралловых — а точнее, айзенофорных — утесов, он отыскал по известным лишь ему ориентирам искусно замаскированный люк, скрывавший вход в портал. Его местоположение периодически менялось автоматикой, которая могла заблокировать вход еще на уровне тамбура в случае визита нежелательных гостей.

Поэтому Юлу пришлось несколько минут нащупывать люк, и вдобавок он едва не распорол щеку об острую кромку айзенофорного автона. Сухопутный коралл оказался прочным, как гиппопотамовая шкура, и имел такой же, как эта шкура, цвет, так что сталкер поначалу принял его за кусок старого бетона.

Уже в последнем, внутреннем отсеке тамбура у него внезапно забарахлил маркер. Выбрав Чернобыльскую Зону из пяти отчужденных территорий, Юл с неприятным холодком на затылке обнаружил, что прибор путается в определении конечной точки перехода.

Не хватало еще в районе выброски с ходу вписаться в какого-нибудь шального механоида и навеки стать его составной частью! Биокомпьютерным контроллером, маслофильтром или карбюратором!

— Карбюратор ЮЛ марки «Клевцофф»… А что, неплохо звучит, — хмыкнул Штурман. И немедленно послал проклятия магнитной буре, ползущей над Курчатником. Ведь если не она породила столь нежелательные наводки, то — что еще?

Причем наводки такой мощности, что вместо Чернобыля Штурман вполне мог бы сейчас оказаться в новосибирском Академгородке или даже где-нибудь на Казантипе. И вовсе не на кислотной дискотеке клубной музыки, которой когда-то славились тамошние веселые окрестности.

На нынешнем Казантипе незадачливого путешественника по порталам могла поджидать такая «кислота», от которой сведет стальные челюсти даже могучему грейдеру, способному прокладывать дороги сквозь крымские скалы и утесы. Где-то там, по слухам, недавно объявились дикие механоиды-трансформеры, при одном упоминании о которых опасливо понижает голос даже непробиваемый Гидеон Крамер.

— Чур меня, все трансформеры и транссексуалы вместе взятые, — поспешно пробормотал Штурман и сплюнул на зеркально блестящий пол здешнего тамбура.

Если Пенни сейчас за ним наблюдает — Штурман знал за подругой грешок женского любопытства! — придется потом замаливать перед ней этот промах. Соорудить из обломков подходящего механоида какую-нибудь очередную автошвабру, а то и целый пылесборный комбайн.

Юл основательно провозился с маркером, пока не счел, что прибор наконец калиброван верно и безопасный переход гарантирован.

После чего он облачился в тактическое военное обмундирование космических войск ООН — подарок все той же заботливой Пенни, ласточки! — и натянул бронежилет. Он сделал это, как всегда притворно кряхтя себе под нос, что, мол, уже окончательно забурел на «Итаке». Вот появился лишний жирок, и давно уже пора замесить эдакое предприятие, пока он, Штурман, окончательно не закис под высоким каблуком своей невесты…

Ооновский комбез, помимо обычных для такого рода экипировки технических штучек, был оснащен общевойсковым лазерным излучателем, в Пятизонном просторечии «армганом» последней марки — легким, многозарядным, с системой автонаведения на цель.

Армган удобно крепился фиксаторами подвижных шарниров на тыльной стороне руки, чуть ниже локтя, и всегда напоминал Штурману старинное оружие диверсантов Второй мировой войны — знаменитое немецкое «панцеркнаке». С помощью такой вот штуковины, хоть и в допотопной модификации, немецкая разведка всерьез намеревалась уничтожить членов тогдашнего советского правительства и даже самого дядюшку Джо — Сталина.