Только после всего этого он установил палатку. С таким расчетом, чтобы потоки осколков от всех мин проходили минимум в трех метрах от нее.

Ткань палатки была пронизана нитями термоволокна для поддержания внутри нужной температуры. Крохотный артефакт «Хамелеон», расположенный на макушке палаточного купола, был способен в рекордно короткие сроки обеспечить мимикрию палатки, и без того едва приметной в полумраке бункера.

Оставалась одна проблема: «Хамелеон» сел и требовал подзарядки. Не только хомо сапиенсы, но и некоторые артефакты паршиво переносят переходы через порталы…

В старом бункере было чертовски сыро, и Штурману пришлось временно прописать в своем жилище колонию наноорганизмов, обитающих в кожухе старого, но вполне рабочего аккумулятора. Аккумулятор был добыт из какого-то допотопного механоида неизвестной Штурману системы, а «оправа» из наноорганизмов поддерживала его работоспособность, исправляла повреждения и осуществляла постоянную воздушную подзарядку.

В детстве Юл как-то увидел крохотный запаянный аквариум, в котором жила креветка и росла веточка водяной элодеи. Продавец из отдела сувениров, где был выставлен этот живой подарок, объяснил зачарованному мальчишке, что внутри стеклянной полости установилась замкнутая биосистема. Креветка и элодея питаются отходами друг друга, а больше им ничего и не надо.

Маленький Юл очень хотел такой сувенир с живым чудом внутри. Но мама отчего-то разнервничалась, долго кусала губы и потом решительно увела сына из магазина, невзирая на бурные протесты ничего не понимающего мальчишки.

А вечером Юл слышал сквозь сон, как родители кричали друг на друга, и мама почему-то сказала, что она живет, словно креветка, которой не хватает воздуха, а отец в ответ назвал себя никчемным, как водоросль. Потом они еще долго ссорились и плакали — наверное, спорили о том, какой должна быть идеальная биосистема…

Штурман провел ладонью по лбу, стирая остатки непрошеных воспоминаний. Система микроклимата была завязана на показания его имплантатов, и теперь терморегуляция «нервничала» вместе с ним. Нужно было срочно успокоиться и взять себя в руки.

В скором времени Юлу предстояло встретиться с человеком, который и подарил ему однажды этот вечный аккумулятор, замкнутую техносистему.

Он уже отправил ему весточку на известной лишь им двоим кодовой частоте, и теперь оставалось просто ждать.

А чтобы скрасить ожидание, неплохо было бы и закусить. Неприятные ощущения после перехода более-менее улетучились, зато голод властно давал о себе знать.

Продовольственное обеспечение кампании было возложено на группу сталкеров «Пламенного Креста». Но «Пламенный Крест», в отличие от Ордена, пока еще в Чернобыльскую Зону не явился. Так что Штурману оставалось рассчитывать только на собственную запасливость.

Он достал из вещмешка брикет концентратов — мясо с кашей — и аккуратно раздавил контрольный шарик, впрессованный во внешнюю упаковку. Время первичного подогрева — тридцать секунд, полного разогрева — полторы минуты.

Затем он отыскал на левом нагрудном кармане сенсор пневматического насоса. Подкачал теплым воздухом для комфорта полы ооновской куртки. И уселся на штабель оплавленного кирпича, которому он заранее уготовил роль импровизированного стула в своем новом, пусть и временном жилище.

Его палатка, конечно же, имела надувные модули кресла, стола и даже двухметрового воздушного матраца. Но возиться со всем этим не хотелось. Нужно было обдумать детали предстоящего ночного рейда к стенам Тройки.

Поел. Облизал ложку. Запил кашу чаем из фляжки-термоса.

Затем прикрыл глаза, с наслаждением вытянул утомленные ноги и задумался.

…Человек, увидеть которого — большое искусство, появился в палатке, как всегда, неожиданно и абсолютно бесшумно. Расставленные Штурманом датчики движения и не пискнули.

Это и понятно: Старик в девяноста девяти случаях из ста высылал вместо себя свою ментальную проекцию.

А те, как известно, не пахнут и следов не оставляют.

В последнее время он предпочитал образ убеленного благородными сединами патриарха. При виде этой по-сказочному пафосной фигуры Штурмана начинало пробивать на хиханьки. Гендальф-Пендальф, итить его автоном!

Однако Юл всякий раз сдерживался.

Во-первых, Старик был другом. Верным и преданным другом, каких в жизни каждого сталкера раз-два и обчелся.

Во-вторых, Штурман знал, что весь этот ментально-проекционный маскарад затеян Стариком не просто так, от врожденной живости натуры, а вследствие ожога шестидесяти процентов поверхности кожи, и кожи лица в том числе.

А кому хочется смотреть на чужие уродства? Уж лучше созерцать напыщенного старикана в колышущейся белой хламиде…

Ясное дело, сам Старик в своем физическом теле в эти самые минуты находился где-то неподалеку. Поддерживать ментальную связь и одновременно экранировать канал этой связи от любопытных мнемотехников «Уробороса», равно как и от бастионов «Тройки», напичканных чувствительнейшей аппаратурой дистанционного слежения, было делом хлопотным, а с точки зрения энергии еще и весьма дорогостоящим. Соответственно, простейший способ оптимизировать энергозатраты — сократить дистанцию передачи.

— Да ты настоящий ковбой, старина! Объезжаешь здешние армейские погрузчики как диких мустангов? — хмыкнул Юл.

Сидящий напротив Штурмана благообразный старец в капюшоне по самые брови и длинном сером плаще из дешевого фэнтезийного романа махнул рукой.

— Какое там! Я всего лишь отвлек их внимание, чтобы подобраться ближе и взглянуть на нашу Спящую Красавицу.

— И как, взглянул?

— Собственными глазами, — кивнула проекция, выразительно мигнув при этом белесыми белками, зрачки в которых было не разглядеть, так что Юл зябко поежился. — Поэтому я жду тебя уже второй день в здешних железных песках… Не врет молва народная! Они ведь и в самом деле похитили беспутную Алину, мой мальчик. Да ты никак замерз?

Штурман покачал головой. Мол, замерз, но это сейчас не важно. И сказал:

— Что касается Тройки, лично мне плевать на эту шалаву Алину… Пенни — той не плевать. Но она, хоть и приходится Алине кузиной, по-моему, просто завидует ей, чисто по-бабски… Как же, все Пятизонье собралось выручать бедняжку! Такой могучий, скандальный пиар невинного агнца женского пола, попавшего в лапы грязных козлищ из клана «Уроборос», ни одной девчонке Пятизонья и не снился! И, кстати, я надеюсь, обиженный клан Минелли уже здесь в полном составе?

— А то! Старый Рекс вчера ходил к стенам Тройки. Поносил змеепоклонников со свойственной ему изобретательностью… Называл Перси Красавчика «гомосексуалистом»… Повторил сие откровение что-то около двух дюжин раз, — полупрозрачное лицо Старика саркастически скривилось.

Штурман хорошо знал эту гримасу. На секунду ему даже показалось, что перед ним не искусная голограмма, а реальный человек из плоти и крови. Старик, его Старик, с которым они выпили столько пива, сколько увезет не всякий железнодорожный состав! Захотелось по-дружески обнять его… Вот ведь глупое желание!