— Отлично. Вот как только я приобрету этот пакет и займу кресло председателя совета директоров интересующей меня компании, мы и согласуем дату свадьбы наших детей! А заодно обговорим и твою долю в прибыли нового предприятия!

— Согласен!

— Мы встретимся на аукционе?

— Нет! Там будет мой заместитель.

— Костя?

— Да! Он проконтролирует проведение аукциона.

— Что ж! Прекрасно!

— До свидания, Борис Анатольевич!

— Всего самого наилучшего, Эдуард Семенович!

Туркин выключил телефон. Резко выдохнул из легких воздух:

— Ху!

Подумал: вот так! Во вторник он станет еще богаче. А по осени можно будет начать спонсирование ведущей в стране политической партии. Пора пробиваться во власть. Дабы не зависеть от таких деятелей, как господин Шахристов. Настанет время, и Туркин посмотрит на его физиономию, когда тот поймет, что его банально обвели вокруг пальца. Но что-либо менять будет уже поздно. Не пойдет же уважаемый Эдуард Семенович в Генеральную прокуратуру или в ФСБ сдавать самого себя? Придется отойти на второй план. И отойдет ныне высокопоставленный, влиятельный чиновник. Никуда он на хрен не денется. А Валентина бросит его сопляка, оттяпав самую крупную и доходную туристическую фирму. Шахристов решил прибрать к рукам его, Туркина, бизнес, а в итоге отдаст свой. Не весь, конечно, но задуманная им операция будет для афериста ощутимым ударом. Ничего не поделаешь, среди хищников выживает и главенствует сильнейший. И умнейший. А Шахристов явно недооценивает Туркина, наверняка считает его наивным в политических играх дилетантом. Заблуждается Эдуард Семенович. Ну и пусть продолжает заблуждаться. Тем сладостней будет миг победы. «Так, надо вызвать адвоката, пусть начинает составлять брачный контракт. Его следует составить так, чтобы потом ни один суд не смог признать недействительным. Иосиф составит. Он мастак на подобные штучки. Собаку в этих делах, можно сказать, съел. Да, надо вызывать адвоката».

Туркин, подойдя к кромке причала, вновь достал свой дорогой сотовый телефон.

* * *

В это же время в тридцати километрах от Москвы с шоссе к придорожному кафе съехал черный «Форд». Водитель, немолодой уже человек, открыл чемоданчик, лежавший на переднем сиденье, достал из него телефонную трубку со сложенным толстым и коротким стержнем антенны. Привел спутниковый телефон в рабочее состояние. В 17:30 набрал длинный номер. Ему ответил хриплый голос с ярко выраженным восточным акцентом:

— Слушаю!

— Ассолом аллейкум, уважаемый Исмаил-Хан!

— Ва аллейкум ассолом, друг. Говори, что хочешь сказать!

— Интересующая вас съемочная группа вылетит в Афганистан послезавтра в воскресенье.

— Это хорошая весть. Наша золотая птичка вошла в состав съемочной группы?

— Да!

— Это проверенная информация?

— Да!

— Очень хорошо. Маршрут следования русских телевизионщиков в Афганистан тебе известен?

— Известен, Исмаил-Хан! В 10:30 московского времени съемочная группа вылетит в Ташкент. Далее следует в Термез, откуда вертолетом будет переброшена в Кабул. Из Кабула тем же или другим вертолетом группу доставят в квадрат… той карты, что ты владеешь. Это плато между барриярской «зеленкой» и горным перевалом. Там телевизионщиков должны встретить люди Абдула, чтобы доставить в Баррияр.

— Я понял тебя, друг! Благодарю за работу. Как только птичка будет у меня, на твой счет в Испании я переведу всю оговоренную сумму. У тебя все?

— Да!

— Проконтролируй вылет группы из Москвы, от Ташкента ее поведут уже мои люди!

— Хорошо! Мне сообщить вам, когда самолет поднимется в небо?

— Не надо! Связь поддерживаем только в экстренных случаях, но надеюсь, таковые обойдут нас стороной!

— Я все понял, саиб!

— До свидания, друг, и еще раз спасибо!

— Удачи вам, уважаемый Исмаил-Хан!

Водитель черного «Форда» отключил станцию, положил обратно в чемодан. Вышел из салона. Присел за столик, стоявший в тени развесистой березы. Подошел официант. Немолодой человек заказал три порции шашлыка из баранины и банку холодного безалкогольного пива. В ожидании выполнения заказа закурил, задумавшись. Свое дело он сделал, теперь все в руках Всевышнего и влиятельного в Афганистане полевого командира Исмаил-Хана! Через полчаса «Форд», развернувшись, отправился обратно в Москву.

Ближнее Подмосковье.

Охраняемый коттеджный поселок «Марьин ручей», суббота, 9 июля.

Сотовый телефон Валентины Туркиной издал сигнал вызова в 9:20, когда молодая женщина еще нежилась в постели. Иногда в выходные она позволяла себе это.

Туркина, определив по дисплею абонента, директора телеканала Ненашева, ответила:

— Да, Юрий Павлович?

— Ну, во-первых, доброе утро, красавица, не разбудил?

— Доброе утро, не разбудили, что во-вторых?

— А во-вторых, тебе надо приехать в студию. В 13:00 я решил провести совещание. Как тебе такой сюрприз?

— Сюрприз отменный, спасибо! Если не секрет, чем вызвано ваше решение о проведении совещания?

— Поездкой съемочной группы в Афганистан.

— Вот как? Возникли какие-нибудь проблемы с командировкой?

— Нет! Но не будем зря тратить деньги на телефонный разговор. Обсудим ситуацию в офисе.

— В 13:00?

— Именно. Сейчас в столице пробок нет, так что прошу, Валентина Борисовна, прибыть в офис без опоздания.

— Вам когда-нибудь встречалась женщина, которая не опаздывала бы на встречи?

— Уверен, ты будешь первой! До встречи, Туркина!

— До свидания, Юрий Павлович.

Валентина отключила телефон, стерев из «телефонной книжки» последний звонок, поднялась с постели, прошла в душ.

Около двадцати минут наслаждалась прохладными, упругими струями воды. Высушила феном волосы, длинные, светлые, густые. Уложила их в пучок, оставив завитушки на висках. Надела джинсы, майку без бюстгальтера, обулась в новые кроссовки. Вышла на балкон, опоясывающий весь дом. Увидела рабочего гаража. Крикнула:

— Дядя Степа!

Рабочий в форменной одежде поднял голову:

— Здравствуй, хозяйка!

— Да какая я тебе хозяйка, дядя Степа?

— Ну как же, самая что ни на есть настоящая.

— Настоящая Кристина Арнольдовна, а я… так себе.

— Нет! Это Кристина Арнольдовна так себе…

— Ну, ладно, не будем спорить. Я хочу попросить тебя, дядь Степ, проверить мою машину. Заправить, если надо. Через полчаса поеду в город.