В аудитории снова зазвучали приглушенные смешки и шепотки. Я поняла, что это шоу пора заканчивать. Поставлю девице "крысу", назначу день пересдачи и наедине поставлю ей "лисью" печать, крепко зажмурившись.

Идеально для всех... но Любина, кажется, поняла, что я собираюсь делать. И ей это не понравилось.

- Ах, мне плохо! - простонала она и картинно сползла на пол.

Можете сами представить масштаб дальнейшего веселья.

Нет, я не страдаю разжижением мозга в терминальной стадии и понимаю (да и ощущаю), что девчонка преимущественно притворяется. Но тут есть проблема: я несу за неё ответственность, как преподаватель, и не имею ни малейшего права игнорировать подобные вещи.

Какими бы картинными они в итоге ни были.

Так что пришлось прерывать все дела, тащить девчонку в санитарное крыло и дожидаться вердикта дежурного лекаря. По счастью, на смене была Юльяна, моя хорошая приятельница и почти подруга.

- Всё с ней в порядке, - отмахнулась она. - Сама-то как? Выглядишь измождённой. Ты хотя бы спала?

- Да, - вздохнула я. - Прости, Льян, нужно бежать. У меня там...

- О да, - хмыкнула Юльяна. - У меня у самой чем ближе к Новому Году, тем больше коек занято: у одного переутомление, у второго - понос, у третьего - отравление алкоголем, а четвёртый обжёгся фейерверком. А уж что нас ждёт в саму новогоднюю ночь...

- А то, - я покачала головой. - Как там? Новый Год в Академии Магии - чудный сон идеалиста, кошмар для профессора и бессонница для лекаря!

- В точку!

На этой оптимистичной ноте я помчалась дальше, совершать великие подвиги. То есть как - великие...

Вы пробовали убедить серьёзного и дотошного преподавателя, что вечные шутки одного из студентов - это не со зла? А донести до другого, что физическая подготовка для менталиста - это не настолько важно, чтобы срезать твёрдых отличников? Полагаю, теперь фраза "Какой же криминалист не сможет убежать от маньяка?!" будет мне сниться.

Про разговор с комендантшей общежития, свято блюдущей чужую мораль, я вообще промолчу. Великие подвиги, как они есть!

Самое парадоксальное в этом во всём, что последний вопрос так и не закрылся: нас с рьяной поборницей нравственности и виновницей происшествия ожидала на следующий день очная ставка у заведующей по учебной части.

Будет весело, ага. Вот прямо предвкушаю.

С учётом всего этого совсем неудивительно, что до административного крыла я добралась взмыленная, усталая и полная решимости плюнуть на субординацию и рассказать Алану всё, что я думаю по поводу таких внезапных назначений. Вот так резко, в разгар предновогоднего безумия, даже не посоветовавшись со мной взять - и спихнуть на меня какую-то неведомую "группу по обмену"! Он что, всерьёз считает, будто у меня мало работы?

В прихожей пришлось напустить на себя почтительный вид: сколько бы дорог мы вместе ни прошли, сколько бы раз жизнью вместе ни рисковали, но перед посторонними панибратского тона я себе не позволяла. Во-первых - не хотела подрывать авторитет Ала, во-вторых - не хватало нам, чтобы опять поползли слухи о нашем страстном романе... а уж в смысле слухов, можете поверить, сотрудники МУЗов могут переплюнуть базарных кумушек и светских сплетников вместе взятых.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Потому я чинно поздоровалась с секретарём, вошла в кабинет и остановилась напротив массивного ректорского стола. Пожилой мужчина с длинными седыми волосами и идеальной осанкой деловито просматривал документы.

Как только за секретарём закрылась дверь, он поднял на меня свои глаза, поразительно красивые и слишком яркие для старика.

- Ты только сразу не начинай кусаться, - сказал он. - Знаю, что проводить это через твою голову было некрасиво, но у меня были весомые причины. И не было - времени на раздумья.

Я проглотила эпитеты, готовые сорваться с языка. Ох уж эти мне дивные и их чары! Даже злиться на них толком не получается.

- Садись, - он небрежно указал мне на кресло для посетителей. - Выпьешь?

- Воздержусь, - я вспомнила утренние приключения и передёрнула плечами. Нет уж, никакого алкоголя!

- Как знаешь. Выглядишь так, будто тебе не помешало бы.

- Ага. Так ты решил свалить на меня побольше работы, чтобы я выглядела ещё краше?

Он с лёгкой укоризной посмотрел на меня, а потом покосился на завалившие стол (и немного - пол и диван) бумаги.

Ладно, не одной мне весело в преддверии Нового Года.

- Веришь или нет, мне это всё дорого даже в большей степени, чем тебе, - сказал он с лёгкой усталостью. - Но меня тоже особенно не спрашивали. Как и тогда, когда назначили на эту должность, впрочем.

Я понимающе усмехнулась, вспомнив добрые старые времена, и как-то совсем незаметно для себя совсем перестала на Ала злиться.

- Ладно врать-то, - протянула я весело. - Обо всём тебя спрашивали. Даже выбор дали: или ректорская мантия, или каторга.

- Как я теперь понимаю, вполне себе равноценные предложения, - ухмыльнулся он.

- Ну, здесь всё же нет стальных кандалов.

- Да, это плюс.

Мы обменялись понимающими усмешками.

С сидом Аланом я познакомилась во время экспедиции в Мёртвый Город, которая в итоге стала для меня пропускным билетом в мир магической науки. Но тогда я считалась просто молодой (и ста лет не исполнилось) энтузиасткой сомнительного происхождения, напросившейся с умудрёнными опытом мужами. Алан же был нашим конкурентом, удачливым охотником на древние артефакты и недурственным мошенником; его целью было первым добраться до наследия древних.

И выгодно его продать.

По-хорошему всё, случившееся с нами за порогами Мёртвого Города, стоило бы описать отдельной историей - довольно страшной, надо признать. Но скажу я одно: изо всей экспедиции выжили в итоге только мы с Алом. И выбрались, попутно завалив вход в древнее поселение навсегда. Тем самым мы спасли если не страну, то как минимум несколько немаленьких городов от уничтожения: голодные тени и пляшущие нави - не то, что следовало бы выпускать в мир.

Подвиг наш оценили по достоинству: чего у наших министров не отнять, так это здравого смысла. И способности по достоинству оценить перспективные кадры. Однако, если со мной особенных вопросов не возникло, то Алан с его сомнительной биографией и не менее сомнительными навыками вызвал у власть имущих противоречивые чувства. С одной стороны, таланты и способности сида невозможно было не признать, равно как отменную образованность и золотые мозги. С другой, криминальное прошлое длиной в пять сотен лет как-то мешало выдать ему орден и чествовать, как героя.