Труднее: идти с ним дальше, потому что если идти быстро – пахнет, но не очень.

Самый трудный: очищаться. Почему самый трудный? Потому что в этом случае будет не только пахнуть, но и какое-то время в г*** будут не только ноги, но и руки…

Однако потом будет счастье.

– Дорогой, мне нужно сходить в магазин, ты мог бы дать мне немного денег?

– Дорогая, возьми деньги в столе, в правом ящике.

Спустя некоторое время.

– Дорогая, а где мои деньги, которые лежали в столе, в правом ящике?

– Ты же сам сказал, что я могу их взять!

– Все?!

Дальше ор, скандал и высокохудожественное описание личностных особенностей друг друга, родителей друг друга и родителей родителей друг друга.

Не нужно этого делать! Сами виноваты. Вы обозначили пределы суммы? Нет. Что теперь орать? Нет, чтобы один раз научиться это делать и убрать проблему из своей жизни. Как?

Когда я был маленький, меня отправляли летом в пионерский лагерь. В одном отряде со мной случайно оказались два моих двоюродных брата: старший и младший. Я обрадовался. Родные люди.

На смену мама всегда давала мне с собой два больших кулька с конфетами: кулек с ирисками и кулек с леденцами. Конфет по сто в каждом. Они хранились в чемодане, а чемодан – в чемоданной (это такая маленькая комната с деревянными полками, на которых лежали страшные как коммунизм советские чемоданы).

– Братья, – сказал я, показывая на свой чемодан, – вот мой чемодан, а в нем конфеты. Если захотите, не стесняйтесь, берите.

– Хорошо, – сказали братья.

Вечером я пошел есть свой маленький кусочек детского счастья, но чемодан был пуст. Ни одной конфеты. Ноль. Я долго стоял, осмысливая случившееся, и пришел к выводу, что мне нечего предъявить братьям. И я им ничего не сказал. Что я мог им сказать? Я обозначил пределы? Нет. Кто дурак? Я дурак.

А к чему это я? Нет, не к тому, что нужно всегда обозначать границы своей щедрости. Это и так понятно. Я о том, как нужно извлекать уроки из своих ошибок. Я промолчал, и для меня этот урок был прививкой на всю жизнь – как татуировка во всю спину для девушки с татуировкой дракона, как пепел Клааса для сердца Уленшпигеля.

Если вы прооретесь – прививки не будет, татуировка сотрется, пепел Клааса рассыплется. Поэтому лучше молчите и запоминайте, чтобы никогда больше. Два кулька с конфетами вечно стучат в мое пузо.

– Дай денег.

– Сколько?

Мой друг, профессор и доктор философских наук Дмитрий Трунов предложил однажды посмотреть на вытеснение (это такая психологическая способность человека не думать о неприятных вещах) как на великое обретение эволюции, без которого человек бы просто захлебнулся в море информации и впечатлений, сошел с ума от чувства вины, стыда, гнева, зависти, ревности, обиды и прочих «негативных чувств».

И в самом деле, почему бы не посмотреть? Тем более, что я уже смотрел. И поэтому мне теперь только нужно рассказать обо всем, что я увидел, вам и Диме.

Осторожно, далее метафизика!

Почти сто лет тому назад Фрейд писал о том, что невротики стремятся отстраниться от невыносимой действительности, а пациенты, страдающие психозом, и вовсе от нее отрекаются. Но мне кажется, что стремление отстраниться от невыносимой действительности, а при возможности и отречься от нее присуще не только невротикам или психотикам, но и любому психически здоровому человеку.

Какой нормальный человек будет терпеть неприемлемую реальность, не предпринимая попыток отречься от нее? Собственно, скорее всего, именно невротик с психотиком и будут. Если нормальный человек использует все свои возможности для организации жизни оптимальным образом, агрессивно беря все, что ему нужно, и удаляя все, что ему не нужно, то невротик с психотиком этого сделать не могут. Они не могут вытеснить и отвергнуть реальность так, как это легко может сделать любой психически здоровый человек. Они вынуждены довольствоваться суррогатным вытеснением психических образов невыносимой реальности и тратят на это огромное количество психической энергии, существенно повреждая качество своей жизни.

Невротик может порвать фотографию человека, который сделал ему плохо, может вытеснить некую совокупность психических энграмм (психогенная амнезия), но он не может реально избавиться от самого объекта, равно как не может порвать и некие неудовлетворяющие его реальные отношения. Невротик и психотик не могут отречься от реальности. Вместо этого они отрекаются от психических репрезентаций реальности: невротики чуть хуже, психотики – чуть лучше.

Однажды ко мне за помощью обратилась пациентка с невротической симптоматикой. Она находилась в возрасте, когда женщине уже трудно устроить свою личную жизнь. Детей у нее не было. Рядом несколько лет находился мужчина-альфонс. Как и полагается, он нигде не работал, жил за счет доходов пациентки, ездил на машине, которую она ему купила, говорил по телефону, который она ему подарила, и тратил деньги, которые она ему давала. При этом он огорчался, что телефон не имеет многих функций, что машина не самой престижной марки и т. п. В последнее время с его стороны под благовидными предлогами стали поступать «странные» предложения перевести квартиру, машину и бизнес на его имя, и это, наконец, встревожило даже пациентку. Она сообщила, что у нее «периодически» стали возникать «легкие» сомнения по поводу поведения ее сожителя. При этом она всегда говорила, что у нее отсутствуют какие-либо доказательства и что она сейчас слишком больна и слишком ослаблена для того, чтобы заниматься подобными вопросами, что нужно верить в лучшее и доверять людям (гуманистические психотерапевты упустили в ее лице ценного клиента). К тому же после того, как она заболела, отношение со стороны сожителя значительно улучшилось, и он даже заезжал к ней в больницу несколько раз (попросить денег).

Во время сеанса пациентка рассказала, что незадолго до госпитализации заехала с сожителем в мастерскую отремонтировать промышленный холодильник. Сожитель, выйдя из мастерской, попросил сумму, которую якобы необходимо заплатить за ремонт. Пациентка удивилась величине суммы и высказала желание узнать, за что такие деньги. Сожитель сказал, что этого делать не нужно – лучше поехать в другую мастерскую. В другой мастерской цена оказалась на порядок ниже, и пациентка долго возмущалась по поводу того, какое безобразие творится с ценами в городе.

Выслушав все это, я сказал, что если у нее на самом деле есть желание проверить, обманывает ее сожитель или нет, то сделать это нетрудно. Пациентка искренне обрадовалась и спросила: как? Я поинтересовался, не может ли она сама догадаться, исходя из рассказанной ею же истории. Она долго думала и сказала, что догадаться никак не может. Сколько я ни пытался подвести ее к более чем простой идее – ничего не получалось. В конце концов я сдался и сказал, что сразу же после сеанса можно поехать в мастерскую, куда они заезжали в первый раз, и спросить: сколько стоит ремонт холодильника? Пациентка страшно оживилась, обрадовалась, заявила, что я – гений, и пообещала, что сразу же после сеанса именно так и поступит.