Чонси почувствовала, что готова впасть в истерику, но все же нашла в себе силы сдержаться. Никогда еще мир не казался ей таким темным и неприятным.

— Я, судя по всему, обречена на нудную работу в какой-нибудь мастерской по пошиву дамских шляп, — сказала она подчеркнуто громким голосом. — К сожалению, дядя Пол, я совершенно не умею шить.

— Чонси, пожалуйста, не надо. Ты останешься с тетей и дядей, и все будет нормально. Скоро ты выйдешь замуж. У тебя появится семья. Со временем все забудется, и ты заживешь новой жизнью, в которой непременно будут свои радости. Вот увидишь, все будет хорошо.

Чонси молча поднялась со стула и гордо выпрямилась.

— Нет, дядя Пол, я никогда не смогу забыть этого.

Пол Монтгомери с тревогой посмотрел на перекошенное от горя лицо. Девушка показалась ему гордой и в то же время беспомощной. Вряд ли она сможет забыть об этом, но какой от этого прок? Пол молча поклонился, так и не найдя утешительных слов на прощание.

Чонси стояла с открытым ртом, изумленно уставившись на свою тетю.

— Это мне, тетя Августа?

Августа изобразила на лице широкую улыбку, продемонстрировав почти все свои зубы.

— Разумеется, дорогая Элизабет. Ведь сегодня твой день рождения, не так ли? Черное платье, в котором ты ходила все последнее время… В общем, пора тебе сменить одежду. Мы хотим поднять тебе настроение, моя дорогая. Думаю, что твой отец не обрадовался бы, узнав, что ты почти полгода ходишь в одном и том же платье.

Чонси ощутила пальцами нежную ткань шелкового платья. Ей казалось, что все это ей снится. Она первый раз в жизни видит, что тетя Августа улыбается ей. Что случилось? А подарок? Что все это значит? Может быть, весь мир перевернулся вверх дном? Она окинула немигающим взглядом огромную гостиную тети, обставленную дорогой мебелью и массой мелких безделушек, которые, как часто говорила Мэри, только пыль собирали. «Протирать все эти вещи — сущее наказание», — вспомнила она ее слова.

— В этом платье ты будешь просто неотразимой, кузина, — заметил Оуэн, приближаясь к ней. — Хотя, должен признать, ты красива и в старом платье.

Чонси подняла голову и окинула его презрительным взглядом. Он уставился на нее с таким выражением лица, которое внешне вполне можно было признать искренним, но она-то хорошо знала, что он врет. После того памятного разговора она часто ловила на себе его недружелюбный взгляд.

Дядя Альфред слегка прокашлялся, но так ничего и не сказал, заметив предостерегающий взгляд жены.

— Дорогая Элизабет! — произнесла тетя Августа медленно и торжественно. — Я прекрасно понимаю, что последние шесть месяцев были… как это сказать… далеко не самыми лучшими для тебя. Внезапная смерть твоего бедного отца поразила тебя до глубины души. Буду откровенна с тобой, Элизабет. Твой дядя и я были потрясены, что Алек оставил тебя без наследства, без единого гроша в кармане. Мы были несправедливы по отношению к тебе, но, я полагаю, из-за того, что сами были убиты горем и искренне переживали по этому поводу. Могу сказать откровенно: у нас в то время было немало финансовых проблем, и именно поэтому мы отвернулись от тебя, а наши сердца стали черствыми. Мы сожалеем об этом. Ты очень хорошая и милая девушка, Элизабет. Я молю Бога, чтобы ты нашла в себе силы и простила все наши прегрешения. — С этими словами тетя Августа снова улыбнулась и по-матерински обняла Чонси.

Та стояла, не шелохнувшись, хотя и не предпринимала никаких попыток оттолкнуть ее от себя. Она не могла объяснить столь разительной перемены, происшедшей в этом доме, но все же ей было приятно. Она ощутила, что нужна кому-то, что ее не только терпят, но и уважают. Это чувство согревало израненную душу и порождало столь необходимую в жизни надежду. Неужели она ошибалась в них? Похоже, эти люди действительно желают ей добра и хотят, чтобы она была счастливой.

Дядя Альфред снова прокашлялся и нервно заерзал на стуле.

— Элизабет, дорогая, мы хотим устроить сегодня вечером небольшую вечеринку по поводу твоего дня рождения и отметить его как следует. Вначале у нас будет праздничный обед, а затем отправимся в театр. Ну, что скажешь? Как тебе наша программа?

— Да, я очень рада, дядя Альфред! — с трудом выдавила она из себя.

— Почему ты не переодеваешься, Элизабет? — нетерпеливо спросила тетя Августа. — Я решила отдать тебе Мэри, она будет твоей личной служанкой. Я знаю, ты подумала, будто мы уволили ее из-за … неприятности на прошлой неделе, но мы поняли, что совершили крупную ошибку. Мы знаем, что ты весьма симпатизируешь ей. Сейчас она ждет тебя в твоей комнате, чтобы помочь переодеться.

Ощущение нереальности нарастало. Но с другой стороны, в ее руках находилась мягкая ткань шелкового платья, а это уже была реальность.

— Благодарю вас, — тихо пробормотала Чонси и вышла из гостиной, с трудом переставляя ноги.

Мэри действительно ждала ее в спальне, что было еще одним доказательством того, что это не сон.

— Я тоже ничего не могу понять, мисс, — откровенно призналась служанка, помогая Чонси надевать только что подаренное тетей платье. — Когда в агентстве сообщили, что я должна вернуться на работу в этот дом, я чуть было язык не проглотила от неожиданности! Ведь они уволили меня безо всякой рекомендации и только за то, что я попыталась помочь вам встретиться с адвокатом вашего покойного отца, ничего не сказав этой старой ведьме. — Мэри замолчала и сокрушенно покачала головой. — Естественно, этот сплетник Кранке все пронюхал и донес на меня хозяйке. Если бы вы знали, какую сцену она мне закатила! Никогда не думала, что она может так изощренно ругаться.

Чонси вздрогнула, вспомнив безобразную сцену, которую ей пришлось выдержать по возвращении из конторы дяди Пола. С тех самых пор к ней стали относиться, как к бездомной собаке, случайно забредшей в дом. Все это продолжалось вплоть до сегодняшнего дня, когда волшебным образом все изменилось. Она ничего не могла понять и не только потому, что все произошло так неожиданно и непредсказуемо, но также и потому, что ее душу терзал гнев. Слепая ненависть к негодяю, который нагло надул ее отца и тем самым довел его до самоубийства. Она прекрасно поняла все то, что рассказал ей Пол Монтгомери. Все до конца. Мерзкий Делани Сэкстон находился за тысячу миль отсюда, а она прозябала в промозглом Лондоне без копейки в кармане.

Чонси посмотрела на Мэри, которая с легким недоумением уставилась на нее, будто ожидала что-то услышать. Неужели она о чем-то спросила?

— Извини, Мэри, я задумалась. Все это так неожиданно! — Она показала рукой на платье, но имела в виду не только этот подарок, но и все остальное. — Я потрясена!

Представь, тетя Августа извинилась передо мной за свое безобразное поведение! Невероятно! Она даже обняла меня! Не знаю, что и думать. Это какая-то мистика.

— Да, несомненно, мисс, — согласилась Мэри. — Знаете, я верю во все христианские добродетели и понимаю, чем они объясняются, но чтобы в этом доме!.. Чтобы так внезапно! Нет, я тоже ничего не могу понять! Я ведь не слепая и прекрасно видела, как они обращались с вами все это время. Думаю, они чего-то хотят от вас. Да, конечно, у них есть какая-то тайная цель! Только так можно объяснить их загадочное поведение. Присядьте, пожалуйста, мисс, я поправлю ваши волосы.