Например, какие мысли рождались у вас в голове, когда мы вместе боролись за жизнь несчастных китов?

– Я тогда подумал: как хорошо, что Руперт О’Лири хоть раз делает что-то полезное, вместо того чтобы раздражать всех своей писаниной.

Мистеру О’Лири удалось сохранить на лице лучезарную улыбку.

– А о чём вы думаете теперь? – спросил он, делая снимок.

– Как жаль, что новая камера Руперта О’Лири намокла.

– Но она не… – успел сказать мистер О’Лири, прежде чем старый Фергюс протянул к нему свои тощие руки. Только отпрыгнув в сторону, главному редактору островной газеты удалось спасти себя и свою камеру.

– Идите сюда, – весело крикнула я. – Почему бы вам не взять интервью у Ноя? Он уж найдёт, что вам рассказать!

– Я тебе это припомню, – прошептал Ной, но с вежливой улыбкой повернулся к мистеру О’Лири.

А я отправилась проверить, что так задержало Нану. Может быть, ей нужна помощь, чтобы донести чай.

По дороге к нашему домику я почувствовала, как сильно вымоталась за ночь. Руки словно налились свинцом, а глаза жгло от усталости. И всё же я бежала до самого дома, а сердце, казалось, прыгало в такт шагам.

– Нана? – позвала я, вбегая в прихожую.

Поскуливая, подошёл Заяц, и я почесала его за ухом. Он, наверное, дулся, что мы не взяли его с собой.

– Потом куплю тебе свиных ушек, – пообещала я, дойдя до двери в гостиную.

Нана была на кухне – она стояла у плиты спиной ко мне, и хотя чайник пронзительно свистел, даже не пыталась сдвинуть его с конфорки.

– Что ты так долго? – спросила я. – На пляже начинается настоящий праздник в честь спасения китов. Ты же не хочешь пропустить это… – Я говорила всё тише, чувствуя, как меня охватывает непонятная тоска. Что-то было не так. Нана застыла на месте, только плечи поднимались и опускались с каждым вздохом. Может, я её чем-то расстроила? Я открыла рот, чтобы сказать что-то ещё, как вдруг Нана обернулась. Она прижимала обе руки к груди.

– Руби, – сказала она едва слышно, – милая… Боюсь, мне нужно в больницу.

Глава 5

Торжественная клятва

В следующие несколько часов все меня уверяли, что «ничего страшного» не случится.

Кэтлин и Кормак так и сказали, когда я, рыдая, прибежала на пляж, чтобы позвать на помощь.

Чуть позже эти слова повторил доктор Томпсон, который жил на восточной стороне Патч-Айленда со своей женой, двенадцатью овцами и бесчисленными кроликами. Спасение китов доктор проспал, но мистер О’Лири привёз его на велосипеде, чтобы он осмотрел Нану.

– Просто на всякий случай, деточка, – проворчал доктор, вызвав спасательный вертолёт.

Наконец, теми же словами меня попытались успокоить фельдшеры, приземлившиеся с вертолётом на самом большом пастбище фермера Орина.

– К сожалению, мы не можем взять тебя с собой, – объяснил один из них, – но ты не тревожься. Несколько дней назад мы точно так же отвозили в больницу пациента с расстройством желудка. Правда, Ларри?

– Точно, – подтвердил Ларри. – Я уверен, что с твоей бабушкой ничего страшного не случится.

Я же верила в это всё меньше. Особенно глядя на бледное лицо Наны и её стиснутые от боли зубы.

Мы с Ноем прождали дома целую вечность, и вот наконец-то раздался звонок.

– Неполадки с сердцем, – услышала я из телефонной трубки бодрый голос врача. – Вообще-то с ним давно надо было что-то делать. Именно так я и говорил миссис Коллинз, когда она приходила ко мне на ежегодный осмотр.

У меня так сильно затряслись ноги, что я едва не упала.

– Я ничего об этом не знала, – еле выговорила я в ответ. – В последний раз, вернувшись от вас, она весело улыбалась, и я решила, что всё в порядке!

– К сожалению, это совсем не так. После осмотра миссис Коллинз отправилась домой вопреки моему настоятельному совету, – сказал врач. – Сегодняшняя операция, вероятно, спасла её в последнюю минуту.

После этих слов ноги у меня окончательно подкосились, и я сползла по стене на пол.

Перед глазами стояли готические золотые буквы на листе пергамента:

«Пусть говорит разум, а не любовь. Даже крепкие сердца могут разбиться».

– Бабушка чуть не умерла? – прошептала я.

– Не беспокойся, операция прошла успешно, – сказал врач. – Миссис Коллинз скоро поправится. Однако я рекомендую ей сразу после выписки из больницы переехать в санаторий и остаться там недельки на две-четыре для полного выздоровления. Сможет кто-нибудь за тобой присмотреть в это время?

– Да, весь остров, – хрипло ответила я, и доктор, казалось, остался вполне доволен. Он произнёс механическим голосом ещё несколько фраз, объясняя что-то насчёт операции, но я не поняла и половины. Запомнилась мне только последняя. – Твоя бабушка позвонит тебе, как только проснётся, – пообещал он и повесил трубку.

Я так и сидела возле телефона, совершенно измученная, пока не пришла Кэтлин и мягко, но настойчиво отвела меня в спальню и уложила в кровать.

– Выспись как следует, – приказала она, плотно укутывая меня в одеяло словно маленькую. – Уже полдень, представляешь? Ты, наверное, смертельно устала.

В этом она была абсолютно права, но мысли в моей голове кружились как на безумной карусели. Я лихорадочно размышляла, как бы всё повернулось, не скрой я пророчество феи. Может быть, Нана поняла бы, что это предупреждение для неё! Была бы она тогда осторожнее, спасая китов? Или это мне следовало лучше заботиться о бабушке и думать не только о животных?

В какой-то момент я, должно быть, заснула, потому что, когда я снова открыла глаза, передо мной было лицо. Точнее, серая собачья морда. Пёс смотрел на меня так встревоженно, будто хотел сказать: «Ну что, подруга, жива ещё?»

Я тут же обхватила Зайца за шею и прижалась к его серой шерсти. Он нежностей не любил, но мужественно выдержал мои объятия. Когда я его выпустила, Заяц даже дважды стукнул хвостом по моему пёстрому клетчатому одеялу. Потом он спрыгнул с кровати, и я заметила, что на улице светло. Это означало, что я спала либо совсем чуть-чуть, либо очень и очень долго. Слегка пошатываясь, я добралась до ванной и ошеломлённо уставилась на своё отражение в зеркале.

Веснушки темнели на побледневшем лице как чернильные пятна. Я механически почистила зубы. В доме стояла тишина. Ни знакомого шороха бабушкиных шагов, ни грохота и свиста из кухни. У меня внутри всё сжалось при мысли о том, что бабушка лежит сейчас где-то