К тому моменту он стал превращаться в посмешище. Он больше не будет предлагать возвыситься мещанкам; в следующий раз это должна быть принцесса, и тогда мисс Тилни-Лонг и мисс Элфинстоун, вероятно, поймут, что они потеряли.

Его брата Адольфа, герцога Кембриджского, который моложе Уильяма лет на девять, послали в Ганновер в качестве вице-короля. Адольф – один из его самых любимых братьев. Его окружал ореол невинности, он был красив, обладал очаровательными манерами и заслуживал доверия.

Уильям написал ему: «Мой дорогой Адольф, я хочу попросить тебя поискать для меня подходящую невесту. Она должна быть принцессой, достаточно молодой, чтобы рожать детей, очаровательной, такой, какая в случае необходимости могла бы украсить английский трон. Ты знаешь, что она должна быть протестанткой, и ты вполне можешь встретить такую при одном из немецких дворов, питомниках, из которых мы берем наших принцесс. Где же еще их взять, если они должны быть протестантками? Семье нужна еще одна немецкая принцесса для Англии. Найди ее для меня, мой дорогой Адольф».

Как он неоднократно говорил себе, Адольф заслуживал доверия. Тот немедленно принялся за дело и нашел очаровательную Августу Вильгельмину Луизу, дочь ландграфа, герцога Фредерика Гессе-Кассельского.

Как только Адольф увидел эту даму, он тут же понял, что более совершенной женщины не встречал, а кто же больше подходит для английского трона, как не этот идеал? Адольф, не привычный к перу, сейчас взялся за него, чтобы выразить свое восхищение. Он должен описать совершенства Августы. Она пережила годы наполеоновской оккупации, что сделало ее более мудрой; с каждым днем она становилась все красивей. У нее самые прекрасные темные глаза и брови – очаровательная противоположность принцессам с волосами цвета соломы и голубыми глазами, каких полно в Германии. Жизнь заставляет ее вести себя чересчур серьезно, но это лишь усиливает ее очарование; она великолепно поет, а увидеть, как ее тонкие пальчики управляются с пяльцами, значит увидеть саму Грацию.

«Я не знаю другой женщины, которая могла бы стать лучшей королевой Англии», – писал Адольф.

Уильям читал письма брата и представлял себе, каким счастьем было бы принять такую красавицу в Англии, и все, что последовало бы за его женитьбой: правительственную субсидию, появление наследника для страны.

Адольф продолжал писать, и его письма были полны восхвалениями совершенств Августы, пока, наконец, во время чтения одного из этих писем Уильяма не осенило: конечно, ни одна из женщин не может быть такой идеальной, как это изображает Адольф. «Он сам влюбился в нее», – вскричал Уильям.

Это его развеселило. Он стал смеяться. Громче и громче. И никогда со времени смерти Дороти богохульства так часто не слетали с его языка.

Адольф, молодой сорокатрехлетний холостяк, влюбился в молодую принцессу, за которой он ухаживал от имени своего брата! А что чувствовала она? Почти наверняка она полюбила обаятельного принца, который был на девять лет моложе и открыл все ее совершенства.

Уильям походил на брата Георга своей ужасной сентиментальностью, склонностью к красивым жестам. Кроме того, он любил Адольфа. И вот теперь он сделал такой красивый жест.

«Мой дорогой Адольф, скажи мне правду. Не влюбился ли ты, случаем, в эту даму?»

Что мог ответить Адольф? Ведь невозможно находиться рядом с Августой Гессе-Кассельской и не влюбиться в нее! «Я уступаю ее тебе», – написал Уильям.

Вознаграждением для него послужила благодарность Адольфа. Когда Августа согласилась выйти за него замуж, он написал: «Считаю, что на земле нет такого счастливого человека, как я. В ее уме, сердце и характере воплотилось все, о чем я мог только мечтать».

Очаровательно! Трогательно! Уильям отнес письмо к регенту, и они вместе поплакали над самопожертвованием Уильяма и счастьем Адольфа.

Но это не помогло найти жену Уильяму.

Однако он не отказался от мысли жениться на принцессе. Уильям попытался сосватать сестру царя, герцогиню Ольденбургскую, которая, притворившись, что рассматривает его предложение, и даже посетив Англию и воспользовавшись самым щедрым гостеприимством, отвергла брак. Еще одно унижение! После нее была датская принцесса Анна.

Он должен добиться успеха. Он приобретал репутацию принца, который не может найти жену. Карикатуристы наслаждались этой ситуацией и, естественно, использовали ее до конца.

Герцог нанял поэта Саутея, чтобы тот написал стихи, которые намеревался послать датской принцессе, однако прежде, чем он успел это сделать, она отвергла его предложение.

Еще один всплеск веселья газетчиков! Бедный Кларенс! И всякий раз, когда он фигурировал в карикатурах – а это происходило удручающе часто, – на заднем плане маячила Дороти Джордан с десятью Фицкларенсами, ухватившимися за ее юбки.

Что мог предложить Уильям, герцог Кларенский? Ничего, кроме туманной возможности стать королем Англии при двух братьях, шедших перед ним. Ему перевалило за пятьдесят, и он давно не прекрасный принц, если он когда-либо вообще им был, – он отличается грубоватым языком и манерами, приобретенными на флоте, и буквально погряз в долгах. «Ничего удивительного, – писала пресса, – что когда Уильям делает предложение, женщины отвергают его». Хуже всего то, что они вспоминали Дороти. Что он бросил ее после двадцати лет жизни с ней; она умерла в бедности во Франции и ее похоронили в безвестной могиле. Не очень-то лестная характеристика для Уильяма-мужа, ведь он фактически был мужем Дороти Джордан.

О ней ходило множество пугающих слухов. Ее старшая дочь от Ричарда Дейли, бывшая для Дороти и Уильяма источником неприятностей на протяжении всей жизни, заявила, что видела свою мать на Стрэнде и будто она так растерялась, что позволила ей уйти. Когда же она решилась последовать за ней, Дороти исчезла.

Театральный критик Джеймс Боуден, когда-то близкий друг Дороти, сообщил, что видел ее в книжном магазине на Пикадилли. Он не сомневался в том, что это была Дороти благодаря ее странной манере обращаться с очками, которыми пользовалась из-за своей близорукости. Как и дочь Дороти, он был так поражен видом женщины, которую считал умершей, что сразу не заговорил с ней. Тем временем видение опустило густую вуаль и поспешно удалилось.

Это породило два слуха. Первый: Дороти Джордан не умерла, а вернулась в Лондон, откуда прежде бежала, чтобы спастись от долговой тюрьмы; второй: Дороти Джордан не в силах покоиться в своей могиле и вынуждена вернуться, чтобы преследовать мужчину, обошедшегося с ней так дурно.

Уильям заявил, что не верит ни тому ни другому. Фанни Олсоп, дочь Дороти, всегда его ненавидела и готова придумать любую басню, способную ему навредить. Что касается Боудена, то он ошибся. Вся эта история – сплошная выдумка.

Но не стало ли это одной из причин, по которым никто, казалось, не жаждет стать его женой вопреки расчетам – хотя и призрачным – на корону?

Герцог, однако, возлагал большие надежды на мисс Уайкхэм. Он вез в кармане стихотворение, написанное для датской принцессы Анны, которое после незначительных изменений вполне подходило для мисс Уайкхэм.