— Леша! — послышался за спиной звонкий девичий голос.

Лешка оглянулся и недовольно нахмурился, увидев позади Ленку, почтальоншу. В ситцевом летнем платье с узкими лямками — голубом в белый крупный горошек — Ленка осторожно вела за руль свой старый велосипед, на багажнике которого была пристроена сумка. Н-да-а… Вот уж кого меньше всего хотелось сейчас встретить! Теперь растреплет на всю деревню, мол, практиканты спирт покупают да пьянствуют, уж за ней не заржавеет.

— Ого, канистра! Никак спиртику решил выпить?

Ну, вот оно, начинается!

— Не рано, Лешенька?

— Не рано. — Лешка демонстративно прибавил шагу.

— Ой, не беги так, — попросила девушка… нет, скорей, женщина — лет Ленке было уже под тридцать, имелся и ребенок — смешной такой мальчишка лет восьми… или девчонка.

Лешка оглянулся:

— Тороплюсь я.

Нет, вообще-то Ленка была бабой красивой — черноглазая, с длинными темно-русыми волосами — «цыганистая», как ее называли бабки. С тонкой талией и большой колыхающейся грудью, она сводила с ума многих парней и разбила уже не одну семью — за что бабы, конечно, ее не жаловали, а пару раз даже, говорят, изрядно намяли бока.

— Ой, торопится он, — Ленка хмыкнула. — Я смотрю, уже весь запарился. Попить хочешь?

— Попить? — Лешка обернулся. — А что у тебя?

— Минералка, правда, немножко. Хочешь?

— Не откажусь.

— Тогда подержи.

Передав парню руль, почтальонша вытащила из сумки пластиковую бутылку… как раз такую, какая и нужна была Лешке — перелить спирт.

— Я все выпью, можно?

— Да пей, жалко что ли… Поможешь мне через ручей перебраться? Там мостки узкие.

— Да помогу, конечно. Тебе бутылка не нужна?

— Зачем?

— Так я возьму?

— А, — Ленка язвительно расхохоталась. — Поди, спирт бодяжить?

— Да уж как-нибудь…

Разговаривая, они прошли вдоль старой поскотины и, оставив позади бор, спустились к заливному лугу. Отражаясь в текущем рядом ручье, ярко светило солнце, бледно-голубое небо дышало зноем, а изумрудно-зеленая трава в желтых точках цветов казалась мягким, как одеяла.

— Говорят, ты в институт поступил? Правда? — почтальонша искоса посмотрела на парня.

— В университет, — почему-то покраснел тот. — На факультет социальных наук — бывший исторический.

— Молодец! — женщина улыбнулась. — Это что же, историком будешь, как Владимир Иваныч, учитель наш?

— Ну, — Лешке почему-то сейчас не хотелось вдаваться в подробности.

— Красиво как! — внезапно остановилась Ленка. Лешка согласно кивнул:

— Да, ничего.

— Слышь, Леш… У меня чего-то меж лопатками чешется. Посмотри, а?

— Где…

Опустив велосипед в траву, почтальонша повернулась спиною. Лешка дотронулся до загорелого плеча:

— Здесь?

— Нет, ниже… Да ты молнию-то расстегни, не стесняйся…

Юноша сглотнул слюну.

— И лямки спусти. Вот… Почеши, а? Вот тут, под лопатками… теперь ниже… еще ниже…

Лешка хотел сказать, что куда уж ниже, но — словно язык присох! Еще бы — лифчика-то на почтальонше не было! Пальцы чувствовали тепло шелковистой кожи, скользя по изгибу позвоночника вниз, к…

— Так, так, хорошо… — шепотом командовала Ленка. — А теперь…

Она вдруг резко повернулась, ударив юношу голой большой грудью с налитыми твердыми сосками, обняла, расстегнула рубашку, целуя в губы:

— Лешенька, Леша… Пойдем… Вон, сюда, в траву…

…Высоко в небе таял реверсивный след самолета.

Лешка резко уселся и, помотав головой, потянулся к рубахе:

— Мне пора, Лен… Правда, пора.

Ленка улыбнулась:

— И мне… Приходи вечером, а?

— Сегодня точно не смогу.

— Приходи завтра. Я буду ждать.

Проворно натянув платье, женщина вновь повернулась спиной:

— Застегни… Ну, до завтра, Алеша…

Лешка счастливо вздохнул:

— До завтра… Стой, ты ж просила через мостки перевести!

— Да ладно, переберусь и сама. Беги, куда там тебе надо.

Лешка все-таки проводил почтальоншу на другой берег, там, правда, целоваться не стали — видно из домов. Лишь простились до завтра. До завтра… Завтра!

Лешка еще никогда не был так счастливо близок с женщиной, как вот сейчас, на лугу. Какая она красивая, эта Ленка! Да и характер вроде бы ничего… Как говорит бригадир Михалыч — йэх!

Помахав на прощанье, Лешка осторожно перелил спирт из канистры, тут же и разбавил ручьевой водой — ну, не болотной же потом разбавлять. Потом поплотней закрутил бутыль пробкой, взглянул на канистру — и громко захохотал, прочитав надпись на небольшой наклейке: «При попадании на кожу, промыть водой и обратиться к врачу». Ну и ну! Вот так спирт, бляха муха — «при попадании на кожу, промыть водой…»

— Там еще осталось?

— Спиртяга? Есть маленько. Пей, я не хочу больше.

Василий Шукшин. «Охота жить»

«…И обратиться к врачу!»

Ну, ни фига ж себе! Случаем, не отравятся помощнички? Не, не должны — бабка Федотиха клялась, что еще ни один не отравился. А вдруг? Самому, что ли; сперва попробовать?

Лешка открутил пробку, понюхал…

Скривился…

Закрыл глаза…

Глотнул быстро-быстро!

И едва перевел дух, вытирая выступившие на глазах слезы, больно уж убойной штуковиной оказалось: бабкино зелье. Еще бы — «при попадании на кожу; промыть водой и обратиться к врачу»!

А, в общем, сойдет — то, что надо. Застегнув рубаху;, Лешка взял канистру и быстрым шагом направился к избе бабки Федотихи.

Федотихи дома не оказалось, а вместо красной бабкиной «Таврии» у веранды стоял синий милицейский «уазик». Спрятав канистру с бутылкой в ближайших кустах, молодой человек осторожно заглянул во двор… и сразу же столкнулся с вышедшим на крыльцо участковым — веселым молодым парнем и чине старшего лейтенанта. Звали его… блин, да как же? Лешка так и не вспомнил. — милиционер представился первым:

— Участковый уполномоченный Бобриков, Иван Иваныч.

— Леха… Э-э… Алексей.

Участковый подмигнул:

— Ты, Леха – Алексей, местный?

Лешка кивнул: