– Отдадите по окончании операции, – закончил Сантьяга и поднялся на ноги. – Всего доброго.

– С вашего позволения, комиссар, еще один вопрос. – Кортес тоже встал. – Насколько мы можем доверять Аэрбе?

– Почему спрашиваете?

– Он выбрал нас друзьями и постоянно путается под ногами, – в тон Сантьяге ответил наемник. – До сих пор это обстоятельство меня не беспокоило, но, учитывая сложность предстоящего задания, я должен решить: оставить его рядом или отделаться.

– Я понимаю, – кивнул комиссар. Подумал и ответил: – Договоримся так: если капитан Аэрба изъявит желание сопровождать вас, не противьтесь.

– Насколько он опасен?

– Скорее полезен.

– Вы уверены?

– Ну… – Сантьяга нечасто заминался, но сейчас настал именно такой случай. – Скажем так, Кортес: я знаю, что капитан Аэрба – враг Ярге. И сейчас этого достаточно.

– Я могу поворачиваться к нему спиной?

– Да. Если капитан Аэрба тот, о ком я думаю, то можете – он никогда не ударит исподтишка.

– А если он не тот, о ком вы думаете? – усмехнулся Артем.

– В этом случае вы без труда убьете Аэрбу до того, как он вознамерится ударить, – улыбнулся в ответ Сантьяга. – Даю слово.

* * *

Подмосковье, Истринский район, 25 июня, суббота, 16.21

– Здесь? – поинтересовался Артем, оглядываясь по сторонам.

– Если верить навигатору, то здесь, – подтвердил Кортес. – Я дважды проверил и уверен, что мы в указанной точке.

– В чистом поле?

– Не просто в поле, а на берегу прекрасного озера, – улыбнулся Аэрба.

– Это водохранилище, – поправил романтичного капитана Кортес.

– Какая разница, православный брат? – удивился серб. – Мы в чистом поле, на берегу прекрасного водохранилища… Что может быть лучше?

– Странно, что здесь до сих пор не построили коттеджный поселок, – желчно заметил Артем.

– Молчи, а то накаркаешь, – одернул его Кортес.

– Что вы сегодня прямо сговорились! – всплеснул руками молодой наемник. – Инга говорит, что я каркаю, теперь ты… У меня что, глаз дурной?

– Не замечал, – честно ответил Кортес.

– Вот и все. – Артем отвернулся и медленно отошел от внедорожника, всем своим видом показывая, что обиделся, но обязательно постарается взять себя в руки.

Кортес убрал телефон, с помощью которого проверял точность установленного в машине навигатора, зевнул, заложил руки за голову и уставился на ровную гладь водохранилища. Аэрба посмотрел сначала на одного наемника, потом на другого, понял, что болтать они не расположены, помялся и спросил:

– Миленькое местечко, православные братья, но что мы тут делаем?

Капитан присоединился к Артему и Кортесу перед самым отъездом, появился, когда наемники уже садились в машину, крикнул: «Я с вами!» и едва успел плюхнуться на заднее сиденье перед тем, как «Навигатор» провалился в грузовой портал. Потом наемники попросили его не отвлекать, поскольку им требовалось сосредоточиться на установлении нужных координат, потом они проехали пару сотен ярдов по полю, потому что Артем навел портал с погрешностью и у них с Кортесом состоялся короткий, но весьма эмоциональный диалог, и лишь теперь, когда точка наконец-то определилась, Аэрба поинтересовался делом, которое привело их в Подмосковье.

– Что мы тут делаем?

И получил от Кортеса настолько точный ответ, словно его вырезали лазером:

– Ждем.

– Значит, искупаться не получится?

Наемник едва заметно дернул плечом, покосился на жаркое летнее солнце, вздохнул и отрицательно покачал головой:

– Искупаться было бы неплохо, но…

– Не получится, я понял, – перебил его Аэрба и жизнерадостно продолжил: – Но это ерунда, я за свою жизнь достаточно накупался… Я ведь рассказывал, что был капитаном?

– Да.

– Рассказывал? – тут же удивился серб. – Странно, выходит, что я вам доверяю.

– Иногда кажется, что ты нам доверяешь больше, чем себе, – хмыкнул Кортес.

– Это потому, что я словоохотлив с теми, кто мне нравится, православный брат. Давай позовем Артема, и я снова расскажу о морях, в которых мне довелось купаться.

– Боюсь, тогда он окончательно озвереет.

Иногда словоохотливость капитана превращалась в неистовую говорливость, и он начинал походить на óса.

– Мне показалось или ты действительно хочешь меня обидеть, православный брат? – прищурился Аэрба.

– Это была шутка.

– Я так и подумал!

Капитана Уэрбо Аэрбу можно было охарактеризовать одним-единственным словом: огроменный. Высокий, едва ли не семи футов, но при этом не стройный и элегантный, как Сантьяга, а мощный, широкий, излучающий силу и напор, Аэрба походил на великана, а если учесть шумную манеру поведения, то на необузданного великана. Капитан громко говорил, громко смеялся, не умел не привлекать к себе внимание окружающих и любил повторять, что «Жить надо, как в последний раз!», добавляя: «Тем более, что это соответствует истине».

В Тайном Городе Аэрба представлялся Евстафием Дроздбежковским, сербом по происхождению и образу мыслей, к месту и не к месту используя обращение «православный брат», однако и наемники, и Сантьяга знали, что к балканской стране здоровяк не имеет никакого отношения. Липовые документы ему соорудили в Ордене в благодарность за услугу, оказанную в теплых южных морях, а кем Уэрбо был на самом деле, догадывался, судя по всему, один лишь Сантьяга.

– Ну и как проходит ожидание? – кисло осведомился нагулявшийся по полю Артем. – Получается?

– Пока все идет хорошо, – усмехнулся Кортес. – Воды?

– Спасибо.

Наемник взял протянутую бутылку и сделал пару больших глотков.

– Слышали, что творится в Зеленом Доме? – перескочил на новую тему Аэрба. – Ужас, да?

– Ага, – кивнул Кортес. – Никогда не было, и вот опять.

– Хочешь сказать, что не удивился происходящему? – спросил капитан.

– Хочу сказать, что это не первый дворцовый переворот в истории Великих Домов и конкретно в истории Великого Дома Людь.

– Ну, на нашей памяти первый.

– Поживешь чуть дольше, будет и второй.

– Уверен?

– Наверняка.

– Ты меня успокоил, – рассмеялся серб. – А то я стал задумываться: стоило мне появиться в Тайном Городе, как все здесь пошло кувырком. Надеюсь, православные братья, вы ни в чем меня не обвиняете?

– А кто тебя обвиняет? – насторожился Кортес.

– Я просто так спросил, на всякий случай. Люди ведь разные бывают. Будь вы более мнительными или суеверными, то могли бы подумать, что я приношу несчастья.