была дохлая и грязная, воняло от неё за километр, потому что Волокуша сразу смекнула – хочешь выжить – не будь похожей на еду. Она обмазывала себя дерьмом и вешала на шею человеческие потроха, её грязную патлатую голову украшал где-нибудь добытый очередной скальп, ну а о том, чтобы сменить свои лохмотья не могло быть и речи – чем чище, тем больше шансов у тебя быть съеденной. Всё считали её безумной, но порой в её глазах сквозило куда больше разумного, нежели у прожорливых обитателей города.

Лиловые густые сумерки сменила чёрная вуаль прохладной ночи. Весь день раскаленный июльский ветер завывал меж опустевших домов вымершего мегаполиса, и теперь долгожданная прохлада гнала на волю диких существ, которые когда-то называли себя людьми. Худые и поджарые, крепкие и коренастые, полуголые или же облаченные в рваные, грязные одежды, они теперь выползали из своих укрытий в поисках новой жертвы.

И жертва эта нашлась. Стая, сколоченная из городских отбросов, которая по своим личным мотивам покинула насиженные места, теперь обитала в промзоне и, по счастливому случаю, напала на чей-то след. Эта стая уродливых недолюдей не брезговала ничем. Они забивали и сжирали любого, кто попадался им на пути, а в последнее время не попадался никто и голодные, озлобленные существа готовы были начать жрать членов своей стаи, но удача наконец улыбнулась им. Свежая кровь мелкими каплями рассыпалась по асфальту и, учуяв её, они дружно двинулись в том направлении, куда их вёл медно-солоноватый запах. Когда нестройная цепочка кровавых капелек прервалась, стая занервничала. Они уже предвкушали знатный пир на несколько дней, ведь если они напали на след взрослого раненого человека, то мяса у них будет вдоволь. Стая была небольшая – человек восемь осталось с тех пор, как троих они потеряли несколько дней назад в схватке со стаей окраины.

Обессиленные от голода, они не выстояли бой и стали кормом для победителей, но такова жизнь и тут ничего не поделаешь. Человеческим существам стало чуждо сострадание и скорбь, а потому они не оплакивали свои потери. Каждый день на пустеющих улицах города кто-то умирал и от этого невозможно было сбежать. Если ты покинешь город, тебя сожрёт промзона, если вдруг тебе удастся выбраться из неё, не спеши радоваться, стаи окраин тебя точно пустят на фарш, ну а если тебе всё же посчастливится выбраться из этого ада, знай, тебя добьют те, кто прячется в лесах. Среди «городских» бытовало мнение, что в лесах живут травоядные, те, кто выстоял в самые тёмные времена и не опустился до каннибализма. Жители же окраин считали иначе. По ночам из леса до их ушей доносились страшные звуки, глаз касались отсветы костров и, смешиваясь, от чего-то они вселяли не поддельный ужас в жителей окраин, но это только домыслы. Каждая стая доживала свою маленькую жизнь, каждый знал, что никто не в безопасности и рано или поздно настанет и его черёд. Эти существа больше не двигались в сторону прогресса и после того, как случилось страшное, и облака ядовитых испарений захлестнули города и страны, выжившие решили, что оставаться людьми уже не обязательно.

 Уровень прогресса когда-то был так высок, что передовые разработки в области биохимического оружия достигли своего апогея и, не сумев подчинить себе своё же творение, эксперименты вышли из под контроля. Утечка данных в одной лаборатории, пропажа образцов в другой… Одно необдуманное действие влекло за собой другое и вот уже лихорадило один город, за ним второй, третий, далее переход за границу государства, агрессия государства соседнего, высокопарные речи глав правительств, сменившиеся оскорблениями и угрозами и за считанные месяцы мир преобразится до неузнаваемого. Голодные монстры рыскали по улицам города, в бункерах увядала элита, не способная себя защитить, потому как оказалось, что в постапокалиптическом мире деньги не имеют значения, только сила, только стая, а когда твои телохранители съедены, то…

Ночь не самое любимое время Волокуши. Она предпочитала передвигаться днем, когда надоедливые твари не снуют по улицам в поисках еды, воды или "веселья". Она знала, что даже ночью никто не будет её жрать, но всё же предпочитала солнечные лучи и яркое синее небо ночному мраку и холоду. В прошлой жизни Валюша дважды в год моталась на море, и дважды в год меняла того, кто бы её сопровождал и всячески развлекал там. Валюша была красоткой, жившей в центре мегаполиса, носила под кожей немного силикона, немного ботокса, немного черной туши в виде затейливых узоров, немного краски для волос модного оттенка и вот простушка из области превращалось в городскую львицу, чего конечно не скажешь о ней теперь.

Этой ночью Волокуше нужно было пересечь город и добраться до окраин. Путь её лежал через промзону и она, неспешно катя свою скрипучую телегу, медленно, шаг за шагом, двигалась к своей цели, чтобы у стай окраин обменять кое-какие свои безделушки.

Ночь стояла такая же ясная, каким был день, с той только разницей, что яркое, палящее солнце сменила такая же яркая, но холодная луна. Она разбрасывала свой потусторонний свет на скелеты брошенных заводов и складов. Когда-то здесь кипела жизнь, работяги сменяли друг друга, товары приезжали и уезжали и всё было хорошо, но, видимо, настал черёд и этих железных машин. Им было суждено остановить свой ход, ведь в этом новом мире нет места ни заработку, ни покупкам. Этот мир был лишён системы, чёткого и ясного распорядка, позволяющего контролировать течение жизни. Теперь же, лишённые смысла, эти заводы уныло вздыхали своими несмазанными механизмами, а склады манили своей пустотой, ведь в их мрачных чревах можно было укрыться от непогоды, разделать тело и даже приготовить его, если удастся договориться с Волокушей, ну а если не удастся, то можно сожрать и так. Чудовищам не привыкать, а мнение жертвы никому не интересно.

Волокуша остановила свою скрипучую тележку и прислушалась – где-то поблизости рыскала стая. Она слышала их тихие перебежки, слышала, как они шумно тянут воздух, припадая к земле. Видно взяли след, подумала Волокуша. Где-то в глубине гниющего завода, послышался металлический грохот, за ним шелест одежды и жалобные, еле слышные всхлипы. Стая сорвалась с места и нырнула в чёрные глазницы выбитых окон.

Волокуша стояла в нерешительности. Сколько раз ей доводилось видеть, как стаи рвут на части слабых, не способных себя защитить одиночек. Ей было плевать. Сколько раз она слышала, как человекоподобные твари вырывали конечности и тут же принимались