— Нет.

— Это… хорошо.

Его зрение будто внезапно улучшилось. Возможно, удар по голове был сильнее, чем он думал. Доминик заметил, что она ужасно осунулась. У нее был вид человека, который слишком долго недоедал.

Это открытие едва не лишило его самообладания. Доминик хотел вызволить ее отсюда прямо сейчас. Он желал этого не меньше, чем отомстить охранникам.

Доминик поразился собственной жестокости, но он подумает над этим позже. За кружкой пива, когда его не будет отвлекать голубоглазая блондинка, пробуждающая в нем чувства, о которых он хотел бы забыть.

— Ты говоришь, что мы уйдем отсюда не через дверь, но как же тогда? — спросила Лайла.

— Если я скажу тебе, ты прекратишь этот допрос?

— Конечно. Я…

— Договорились, — категорически отрезал Доминик. — Мы выберемся через отверстие, которое я собираюсь проделать в стене.

Потрясенная, Лайла наблюдала за тем, как Доминик подошел к задней стене камеры и начал водить по ней ладонями, как слепой, изучающий лицо возлюбленной.

В ее голове новые вопросы перемешались с недоуменными восклицаниями. Главными из них были «разве это возможно?» и «ты, наверное, спятил!». Однако молчание Доминика, повернувшегося к ней спиной, дало ей ясно понять, что сейчас он не расположен разговаривать.

Ну и ладно, размышляла девушка, опускаясь на подстилку. Зато у нее есть время немного подумать и проанализировать противоречивые чувства, которые не давали ей покоя.

Уже несколько минут Лайла пыталась разобраться в путанице из сомнений, страха, надежды и отчаяния, когда тишину нарушил скрежет отворяемого засова.

Ее взгляд метнулся к Доминику. В считанные доли секунды, пока открывалась дверь, он скользнул вниз по стене и рухнул безжизненной грудой на пол. Его голова склонилась набок, руки безвольно повисли, глаза закрылись.

Если бы Лайла не была свидетелем обратного, она бы сама поверила в то, что это раненый человек, потерявший сознание. Охранник вроде бы купился на это. Бросив презрительный взгляд на американца, он выругался на испанском и направился к камере Лайлы.

К ее удивлению, Доминик что-то ответил ему. Тот рассмеялся. Его смех был так же омерзителен, как похотливые взгляды, которые он бросал на Лайлу, просовывая в щель под решеткой свою мясистую руку с маленькой жестяной тарелкой. Затем он встал, снова что-то сказал и, послав Лайле воздушный поцелуй, удалился.

Когда засов снова был задвинут, Доминик выпрямился.

— Ублюдок, — тихо, но отчетливо произнес он. Любопытство взяло верх над обидой.

— Что он сказал? — спросила Лайла.

— Ничего такого, что тебе нужно знать.

Она скривила губы. Вряд ли ее удовлетворил этот ответ, но, по крайней мере, Доминик снова «ожил».

— Я не знала, что ты говоришь по-испански.

— Я выучил его, когда служил на флоте, — он приподнял одно плечо. — Кажется, мне легко даются языки. — Его взгляд упал на тарелку. — Ты должна поесть.

Девушка уставилась на скудную порцию бобов и ломоть черствого хлеба. Еда была неаппетитного серого цвета, и Лайла прекрасно знала, что на вид она была лучше, чем на вкус. Несмотря на это, при виде пищи у нее сжался желудок, а рот наполнился слюной. Но разве можно приняться за ужин, когда Доминик тоже голоден?

— Мы съедим это вместе.

Его ответ был категоричен и убедителен:

— Нет. Ты нуждаешься в этом больше меня.

Он не двинулся с места. Поскольку спорить дальше было бесполезно, Лайла послушно подняла с пола тарелку. Взяв грубую деревянную ложку, медленно съела половину ужина, затем подошла к решетке, просунула под нее тарелку и, не сказав ни слова, снова села на кровать. Встретившись с суровым взглядом Доминика, она решительно посмотрела в ответ.

С бранью, от которой она поморщилась, он взял тарелку и начал есть.

— Ты правда думаешь, что сможешь прорубить бетонную стену этой хрупкой штуковиной? — спросила Лайла, когда он отправил в рот последний кусочек хлеба. — А как же охранники? Неужели снаружи никто не заметит, что происходит?

— Стены сделаны не из бетона, а из бетонных блоков, — поправил Доминик, поднимаясь. — Они скреплены местным раствором, который готовится из соломы и глины. Моя хрупкая штуковина, напротив, сделана из высокотехнологичного титана, который в десять раз прочнее закаленной стали. Никто ничего не заметит, потому что задняя стена расположена на самом краю откоса. Так что, думаю, мой план сработает. — Доминик подошел к решетке и швырнул пустую тарелку к внешней двери с яростью, которая напугала девушку. Однако когда он обернулся, то выглядел спокойным. — Доверься мне, я бы не решился проникнуть сюда таким способом, если бы не был уверен в своей идее. Я знаю, что делаю.

— Да, конечно, — слабо произнесла Лайла. Может, он и походил на мальчишку, которого она когда-то знала, однако тот мальчишка сильно повзрослел и возмужал. К тому же Доминик был ее единственной надеждой на спасение, и если она будет задавать ему вопросы по малейшему поводу, ни к чему хорошему это не приведет.

— А сейчас, так как наши хозяева не собираются к нам заглянуть, несмотря на мое плохое поведение, — он достал лезвие и направился к задней стене, — я попробую начать. Почему бы тебе немного не отдохнуть? Когда мы выйдем отсюда, тебе понадобятся силы.

Лайла снова подчинилась. Однако на этот раз без обиды. Спорить было бессмысленно, к тому же жара и недостаток пищи сделали свое дело. Лайла очень устала.

Она легла на бок, положила руку под голову и прикрыла глаза, сделав вид, будто не наблюдает за его работой. Однако не могла оторвать от него глаз. И не только из-за того, что была зачарована игрой мышц при каждом его движении.

Внезапно Лайла осознала, что обманывала себя все эти годы. Нет, она не забыла, что, когда Доминик был рядом, мир казался ярче и интереснее.

Так было с самого первого дня, когда она увидела его…

И снова она вернулась в тот жаркий июньский день. Лайла лежала в шезлонге у бассейна в Сидер-Хилл, роскошном поместье в Денвере, которое принадлежало новому мужу ее бабушки. Когда она услышала шум приближающейся газонокосилки, ее сердце бешено заколотилось. Радуясь тому, что на ней были солнечные очки, она повернула голову влево и увидела высокого загорелого молодого человека.

Впервые Лайла заприметила его на прошлой неделе. Мистер Томкинс, садовник, сказал ей, что он работает здесь на каникулах.

На этого парня с широкими плечами и уверенной манерой держаться было невозможно не обратить внимания. Лайла знала, что он тоже ее заметил. В отличие от благовоспитанных юношей, с которыми привыкла общаться девушка, он дерзко смотрел на нее, и это ее раздражало.

Впрочем, Лайла уже битый час лежала в шезлонге в надежде еще разок взглянуть на него. Почему у нее всякий раз при виде этого красавца сдавливало горло? Лайла также не могла понять причины той паники, которая охватила ее, когда он вдруг выключил косилку и стремительно направился к ней.