— Меня зовут Эллиот Роберт…

В этот момент в холле раздался звон стекла, оборвавший мелодию, исполняемую на фортепьяно, и веселье, царившее в гостиной. Наступила гробовая тишина.

— Силы небесные! — Мисс Стоун прижала руку к виску. — Извините, мистер Робертс. Кажется, мы лишились еще одной вазы. Или зеркала. Я просила мальчиков не выделывать курбеты и не играть в мяч в холле, но слишком уж велико искушение. Тем более в такую ужасную дождливую погоду… — сказала мисс Стоун и направилась к двери.

Мистер Робертс? Мистер Робертс. Как просто. Вполне хорошее имя.

К тому же сам он не говорил, что он мистер Робертс. Девушка назвала его так по собственной инициативе, неправильно поняв сказанное. И оставаться в этом доме он не собирался, ну, разве что на несколько минут. Немного устыдившись своих мыслей, Эллиот уставился на носки своих сапог и вдруг заметил, что его огромная ножища стоит на сложенном листке бумаги. Эллиот медленно наклонился и поднял его. Это была записка, адресованная мисс Стоун. Очевидно, ее доставили не по почте, потому что почтовый адрес не был указан.

Снова испытав чувство стыда — кажется, во второй раз подряд за последние десять лет, — Эллиот развернул листок и взглянул на подпись. Записка была написана не по-английски и не по-французски, а кроме этих двух языков, Эллиот не потрудился изучить ни одного другого. Но подпись он разобрал. Питер Уэйден. В коридоре послышались шаги, и Эллиот, спрятав записку за спину, повернулся к двери.

На пороге появилась встревоженная мисс Стоун.

— Ваза? Или зеркало? — спросил он, стараясь придать голосу сердечность. Это было непросто, потому что Эллиот, вообще говоря, никогда не трудился проявлять подобные качества.

— Хуже, — пробормотала мисс Стоун, на которую явно не произвели впечатления ни его сердечность, ни обаяние, — Оконное стекло!

Эллиот окинул взглядом стройную фигурку Эванджелины, отметив изящный изгиб бедер.

— Какая незадача! — посочувствовал он, беспардонно засовывая записку поглубже в карман.

Мисс Стоун пожала плечами.

— Завтра позову стекольщика. А пока я заставила Майкла и Тео, как виновников происшествия, убрать стекла.

— Майкла и Тео?

Она устало улыбнулась:

— Да, моего озорного младшего брата и, можно сказать, моего кузена — Теодора Уэйдена.

— Уэйдена? — словно попугай, повторил Эллиот.

Мисс Сгоун расположилась на стуле справа от мольберта и жестом пригласила гостя сесть напротив.

— Да. Я совсем забыла, что вы знакомы с Питером Уэйденом. Видите ли, Тео — его племянник.

— И одновременно ваш кузен?

— В некотором роде. — Внимательный взгляд мисс Стоун на секунду задержался на его глазах. Она взяла альбом для этюдов и, перевернув страницу, положила его на мольберт. — А теперь скажите, мистер Роберте, что бы вы хотели.

Эллиот судорожно глотнул воздух.

— Думаю, что-нибудь обычное… Губы Эванджелины дрогнули в улыбке.

— Обычное? Никакой экзотики? Ни символизма? Ни абстракционизма?

«Издевается». Эллиот почувствовал себя ужасно глупым, громоздким и глупым, как тот голенастый шотландский парень, каким он был десять лет назад. Он понурил голову.

— Прошу прощения, мадам. Боюсь, что я в этом не разбираюсь.

Мисс Стоун рассмеялась. У нее был удивительно мелодичный смех, который, как ни странно, вызвал у Эллиота ассоциации с журчанием чистого холодного ручья, стекающего по зеленому склону холма.

— Хорошо, мистер Робертс. Не буду вас терзать. Насколько я поняла, это должен быть подарок для вашей невесты…

— Моей невесты?

— Надеюсь, я поняла правильно? Мистер Уэйден написал мне, что портрет будет подарком по случаю помолвки.

Эллиот постарался избежать ответа на ее вопрос.

— Я хотел бы, чтобы вы написали портрет, руководствуясь своим вкусом, потому что сам я в этом не разбираюсь.

— А что предпочитает ваша невеста?

— Сомневаюсь, мисс Стоун, что суждение любой женщины в этом вопросе сможет сравниться с вашим, — сказал Эллиот, окидывая взглядом великолепные полотна, развешенные по стенам.

— Допустим, — кивнула она. — А сообщил ли вам мистер Уэйден размер моею гонорара за эту работу? — поинтересовалась мисс Стоун, быстрыми и четкими движениями карандаша делая набросок в альбоме.

— Я готов заплатить за портрет любую цену. Мисс Стоун удивленно приподняла брови:

— Вот как? Но вам следует знать, что существует не менее десятка хороших художников, проживающих в удобной близости от центра Лондона, которые написали бы ваш портрет за половину моей цены.

— Это не имеет значения, — прервал ее Эллиот. — Я хочу, чтобы портрет написали вы. К тому же я получил удовольствие от прогулки верхом по сельской местности.

— Удовольствие от прогулки под проливным дождем? — удивилась мисс Стоун. — Боюсь, что вам это быстро надоест, если придется приезжать позировать несколько раз подряд.

Эллиот промолчал. Об этом он не подумал. По правде говоря, он вообще пока не обдумывал свои дальнейшие действия. К тому же его ничуть не пугала перспектива провести какое-то время в студии наедине с мисс Стоун, позируя для портрета.

Силы небесные, что он делает в этой глухомани, притворяясь каким-то другим человеком? Надо остановить это безумие. Однако Эллиот не мог заставить себя ни объяснить ситуацию, ни извиниться, ни уйти отсюда — то есть сделать то, что давным-давно следовало бы сделать. Он чувствовал, что его заворожил этот дом. И околдовала эта женщина.

Эллиот позировал, наблюдая за ее работой. Этот процесс тоже его завораживал. «Интересно, что она видит, когда так пристально вглядывается в мои глаза? «

— Пока я лишь изучаю ваше лицо, — сказала она, будто подслушав его мысли. — Я предпочитаю сначала сделать наброски. Будьте любезны, поверните голову чуть влево. Вот так, благодарю вас.

Она продолжала работать еще около четверти часа, однако Эллиот не замечал, как летит время.

— Давно ли вы стали портретистом? — спросил он и тут же исправился: — Извините, я хотел сказать — художником?

— Вы ничуть меня не обидели, назвав портретистом. Я знаю, что в наши дни портреты, в отличие от ландшафтов, не слишком высоко ценятся как произведения искусства. Но я горжусь любыми видами своей работы.

— Еще бы! Эти полотна великолепны, — сказал Эллиот, обводя взглядом стены галереи.

— Не все эти картины мои, мистер Робертс. Но я действительно с удовольствием пишу пейзажи. Хотя стремление современников увековечить самих себя делает портретную живопись более прибыльным занятием. Я занималась живописью всю свою жизнь, но некоторую известность приобрела только за последние семь лет.