– Фрайг… Говорил тебе, что на нем могут быть установлены лазеры… – выругался один из техников, провожая взглядом древнюю машину, которая уже оторвалась от взлетной полосы и начала резко набирать высоту.

– Файзулло с нас шкуру сдерет… С живых… – угрюмо заметил второй.

– Посмотрим… – Ненавидящий взгляд отыскал в темных небесах яркую точку. – Ему все равно не уйти. Реактор не успеет выйти в режим формирования плазмы.

– Тебе от этого легче? Собьют его на орбитах или нет, нам уже по… – он грязно выругался. – Думай, как теперь отмазываться будем?

– Так кто знал, что он сможет взлететь на ручном управлении?

Их диалог был прерван появлением Тамриза и двух вооруженных охранников.

– Пошли, – хмуро обронил ганианец. – Файзулло желает видеть вас обоих.

* * *

«Фантом», резко набрав высоту, уходил к границе стратосферы. Таманцев не хуже оставшихся на земле техников понимал, что реактор не успеет выйти на необходимую мощность, – для перехода на плазменную тягу не хватало времени, он и так сделал практически невозможное, заставив машину взлететь спустя всего час после отмены консервационного режима.

Планетарного топлива для боевых маневров ему не хватит, но Иван и не рассчитывал затевать рискованную дуэль в районе низких орбит. О несанкционированном взлете истребителя уже наверняка сообщили силам планетарной обороны, и появление перехватчиков – дело нескольких минут.

В финальной части рискованного плана Таманцев уповал лишь на гипердрайв. Он прекрасно отдавал себе отчет в том, что включение гиперпривода в границах стратосферы спровоцирует слепой рывок и полностью истощит бортовой запас энергии, но иного выхода из ситуации не существовало.

Он должен рисковать до конца.

Датчики на панелях управления показывали девяносто пять процентов зарядки гиперпривода. Уже достаточно для прыжка. Нет смысла тянуть, дожидаясь появления перехватчиков противника.

Иван не мог отдать мысленную команду через системы импланта, пришлось тянуться рукой до пульта и касанием сенсора, помеченного соответствующим текстоглифом, запускать командную последовательность для генератора высокой частоты.

Истребитель встряхнуло.

Обзорные экраны внезапно наполнила чернильная тьма, свет в рубке погас, на панелях ручного пилотирования зардели предупреждающие огни включившихся аварийных подсистем: «Фантом», провалившись в аномалию космоса, стал неуправляем, энергии едва хватало для поддержания работы масс-детектора, впрочем, от его показаний проку также не было – совершить управляемый обратный переход Иван не мог, он уповал только на знание законов аномалии космоса, которая сама станет отторгать физический объект с низким энергетическим потенциалом в область привычного для человека трехмерного континуума.

Гадать, куда именно вышвырнет его гиперсфера, Таманцев даже не пытался.

Расчет капитана, основанный на знаниях в области современной гиперсферной навигации, позволял предположить короткий прыжок, не более чем на полсотни световых лет, а значит, точка обратного перехода будет расположена в границах Обитаемого Космоса.

Ему останется лишь набраться терпения, дать бортовому реактору время на зарядку накопителей энергии, а затем, определившись со звездным окружением, совершить еще один, уже полностью управляемый прыжок на координаты ближайшей системы – любой, лишь бы в ее границах располагалась база ВКС Конфедерации.

* * *

Все сложилось не так.

Таманцев, не отрывавший взгляда от масс-детектора – единственного навигационного прибора, способного работать в условиях аномалии космоса, понял, что его план рушится, – на прорыв метрики трехмерного континуума «Фантом» израсходовал практически всю энергию. Надежда продержаться в аномалии хотя бы пять минут, чтобы уйти в прыжке на достаточное расстояние от системы Ганио, таяла с каждой секундой – гиперсфера не терпела объектов с низкой энергетикой, неизменно отторгая их назад, в «привычный» для человека космос.

Если «Фантом» выбросит в пределы системы Ганио – это верная смерть, учитывая совершенный побег.

Рассудок Таманцева искал выход, и надежда вновь забрезжила, когда он вспомнил о некоторых странностях гиперсферной навигации данного сектора.

Помимо маркированных[3]линий напряженности аномалии, связывающих Ганио с известными звездными системами, существовала еще одна загадочная и бесполезная в практическом плане курсовая нить. На всех навигационных картах она обозначалась слабым едва приметным пунктиром, со знаком опасности, предупреждающим, что данная линия не ведет никуда.

Действительно, в период картографических исследований, продвигаясь вдоль упомянутой горизонтали гиперсферы, автоматы разведки удалялись на десяток световых лет от Ганио, где слабый поток энергии обрывался, рассеивался.

Иван мыслил быстро, логично и последовательно. Для зарядки накопителей ему нужно покинуть систему Ганио, оторваться от любого вероятного преследования, и здесь приходилось использовать знания, полученные человеческой цивилизацией не так давно.

Каждая силовая линия напряженности аномалии не только связывала между собой ближайшие звездные системы, но и могла быть использована в качестве своеобразного гиперпространственного тоннеля. Данное свойство открыли расы логриан и инсектов, создав на основе горизонталей гиперсферы транспортную сеть, связавшую космические поселения логриан со Сферой Дайсона, построенной инсектами, и скоплением О’Хара, где в те далекие времена обитали хараммины – гуманоиды, похожие на людей.

Существовало лишь одно условие, при котором материальный объект мог быть захвачен энергетическим потоком аномалии космоса и продвигаться в нем, не рискуя быть разрушенным, – материальное тело не должно противопоставлять движению энергию собственных силовых установок.

Лишившийся энергии «Фантом» вполне удовлетворял данным условиям, а расстояние в десять-пятнадцать световых лет вполне устраивало Ивана.

Он отыскал в полусфере масс-детектора едва приметную тонкую зеленоватую нить, обозначающую искомую линию напряженности гиперсферы, и, включив двигатели планетарной тяги, начал филигранный маневр вхождения в энергетический поток аномалии.

В итоге истребитель, вместо того чтобы совершить спонтанный переход в метрику трехмерного космоса, был захвачен немаркированной горизонтальной линией напряженности.

Еще несколько секунд, и маркер машины совместился с дрожащей нитью, начиная движение внутри ведущего в никуда «гипертоннеля».

Таманцев был спокоен, он рассчитал все, но шли минуты, а линия напряженности не обрывалась, напротив, захватив материальное тело, она как будто стала ярче, стабильнее, обрела свойство непрерывности…