Вот именно за таким занятием этим вечером меня и застала Милана.

- Ух ты! – воскликнула она прямо над моим ухом. – Это же тот парень… как его…

- Нет, - резко ответила я, захлопнула альбом с очередным карандашным портретом и обернулась к Миле.

Обычно мне удавалось убрать рисунки раньше, чем она успевала их рассмотреть, но сегодня я слишком задумалась и пропустила её возвращение с факультатива по долгарскому языку.

- Ну покажи, Дайри, - взмолилась подруга, а в глазах сияли огоньки любопытства. – Ты же так редко рисуешь. А я всегда говорила, что у тебя настоящий талант. Парень же как живой получился.

- Не получился, - проговорила, убрав альбом за спину. – Это всё каракули. Глупости.

- Не прибедняйся. Он там как собственное карандашное отражение.

- Нет, - я посмотрела ей в глаза, обречённо вздохнула и всё-таки протянула ей свои каракули. – Смотри.

Мила вцепилась в мои работы, как в величайшее сокровище. Медленно перелистывала страницы, рассматривая каждый неудачный портрет Лирдена, и её глаза становились всё больше и всё удивлённее. А остановившись на сегодняшнем незаконченном рисунке, она подняла на меня взгляд и сочувственно покачала головой.

- Ты влюбилась?

- В него?! – воскликнула я, искренне возмутившись. – Да ни за какие богатства! Я с этим козлом вообще ничего общего иметь не желаю. Тут другое. Мил…

Ну, вот и что теперь говорить? Правду? А если она звучит, как диагноз психиатра?

И всё же решила попытаться объяснить. Пусть лучше считает меня сумасшедшей, чем влюблённой в Лирдена Ремерди!

- Я его как первый раз увидела, так меня скрутило желанием передать его суть на холсте, - озвучила я своё признание. - Поймать его душу и отразить в портрете. И до той встречи это никогда не было для меня проблемой. Я рисовала, как дышала. А знакомство с этим… парнем стала началом конца.

Да, другому человеку сложно понять всю сложность моего странного мышления, но Мила старалась. Она единственная знала, что я хорошо рисую. И всегда недоумевала, почему не даю раскрыться таланту. И вот сейчас ответ лежал в её руках, пусть и звучал очень странно.

- Понимаешь, это как рыть яму и на половине пути наткнуться на огромную каменную плиту, - пыталась найти я достойную аналогию. – Вот Лирден – моя плита. Преграда, закрывшая дальнейший путь. Это словно помешательство. Мой дар пропал. Я всё ещё могу рисовать, но мои картины выходят неправильными, пустыми. Лишёнными души. Теперь лучше всего у меня получаются портреты Лирдена. Но даже они – все фальшивые.

Схватила альбом, открыла первый попавшийся лист – там Лир сидел на подоконнике и с мечтательным видом смотрел на проплывающие по небу облака.

- Красиво, - оценила Милена.

- Фальшиво, - заявила я. – Это – не Лирден. Это какой-то незнакомый человек с его лицом. Они все – не он.

Листая рисунок за рисунком, я всё больше разочаровывалась в самой себе. Глупая, зачем снова взялась за эту гиблую затею, ведь давно поняла, что ничего не выйдет. Зареклась же рисовать, а стоило встретиться с этим козлом, меня снова накрыло знакомым нестерпимым творческим зудом.

- Значит, вы знакомы давно? – сложила один к одному Милана. – Но не ладите.

- Мы друг друга терпеть не можем, - призналась я, снова закрыв альбом и убрав подальше в шкаф. – Только не спрашивай, почему. История долгая, и рассказывать о многих моментах я просто не имею права. Скажу одно – он далеко не хороший человек. И ещё тогда в его душе было много тьмы, но я каким-то чудом увидела в ней проблески света.

- А сейчас? – подруга села на свою кровать и слушала меня с искренним интересом.

- Я ничего не вижу, - призналась, опустив взгляд. – Больше не вижу чужие души. Совсем их не чувствую. Та встреча с ним закрыла мой дар. Запечатала. Не знаю, как это произошло. Но… с тех пор я почти не рисую.

- Знаешь, а мне он плохим не показался. О нём отзываются очень хорошо. Да и пост старосты факультета абы кому бы не доверили, - поделилась мыслями Милана. – Возможно, вам наоборот, стоит помириться? Простить друг другу прошлые обиды?

Я подняла на неё взгляд и уверенно ответила:

- Нет. Если бы не выверты моего дара, я бы о нём даже не думала. Но… сама видишь.

- Слушай, может, тебе к целителям душ или к хорошему психологу? Уж больно это похоже на навязчивую идею.

- Нет! – отрезала я. – Сама справлюсь. А если не справлюсь, значит, так тому и быть.

И, отвернувшись, активировала экран фонапа, на котором мигал знак нового сообщения.

Мне писал заместитель ректора по учебной работе. Сообщал, что завтра после третьего занятия назначено заседание совета старост шестого курса.

О чём же я подумала, прочитав послание? Может, об отчётах по успеваемости моей группы, о двух девочках, которые так и не приехали, и за отсутствие которых мне завтра придётся оправдываться? Может, о тех вопросах, которые желает обсудить с нами руководство универа?

О, нет! Первой моей мыслью была глупейшая радость, что завтра на собрании будет Лирден, и игнорировать меня там он уже не сможет.

Кажется, мне на самом деле пора лечиться.

- Это невыносимо! – простонала я, падая лицом в подушку. – Всевидящий, я схожу с ума!

Мила сочувственно вздохнула. Некоторое время в комнате было тихо, а потом она вдруг спросила:

- Дайри, а что мешает тебе увидеть его душу? Как ты вообще раньше их видела?

- Мне нужно было разрешение на рисунок с натуры. И время. Дальше включался дар, и всё само собой получалось.

- Так уговори его тебе попозировать, - озвучила очевидное Милана.

- Знаешь, куда он меня в прошлый раз послал? – усмехнулась, приподнявшись на локте. - Лучше тебе не знать. Я пообещала самой себе, что больше не обращусь к нему с этим вопросом, никогда. И вообще, давай о чём-нибудь другом, - перешла я в наступление. – Ты поговорила с теми парнями?

Мила сразу поняла, кого имею в виду, и по скисшему взгляду всё стало ясно без слов.

- С Райсом поговорила, - всё же ответила она. – Сказала, что всё в клубе было ошибкой, а он извинялся за то, что напоил меня. В общем, решили забыть о случившемся.

- Он же тебе нравился. И вот так просто забыть? Это он предложил?

- Я. – Мила отошла к нашему длинному письменному столу и принялась выкладывать из сумки тетради.

На улице стояла не по-осеннему жаркая погода, поэтому окно было постоянно открыто. Сейчас сквозь него в комнату влетал свежий ветерок, шевелил милые синие занавески в белый горох, играл тёмными волосами задумчивой грустной Миланы. И где-то в глубинах моей души родилась искра желания изобразить её такой… но быстро потухла. Как всегда.

- Почему ты это сделала? – не удержалась я от вопроса.