Потому что я уже отсюда чувствовал, что случилось. Она была владелицей не одной души, а двух. Когда она украла моё золотое кольцо, моя душа нашла пристанище в воровке, и теперь она являлась сосудом для моей души. Вот что пробудило меня в моей камере. И я сделаю всё возможное, чтобы уберечь её… чтобы уберечь мою собственную душу.

Она была единственным существом на свете, которое я никогда не убью.

Но только ли потому, что у неё моя душа? Она также была моей парой. В конце концов, именно так повелевало моё заклинание: моя наречённая пара найдёт кольцо, даже если она не будет знать, какую роль сыграла в моей магии.

Я смутно чувствовал связь наречённых. Желание защитить засветилось в моей груди подобно угасающему угольку. Без проклятия оно бушевало бы подобно пожару. И всё равно изумительно, что я вообще мог что-то чувствовать. Я больше не мог любить, но смутно чувствовал что-то к ней.

И всё же судьба преподнесла мне поистине отравленный фрукт. Боги дважды прокляли меня этой Ночной Эльфийкой. Как только она узнает, кто я на самом деле, она возненавидит меня навсегда. Она не успокоится, пока я не погибну. А поскольку она обладала моей душой, судьба дала ей возможность легко убить меня.

Когда я открылся, эльфийка попятилась назад, но теперь снова двинулась вперёд, сжав тонкими пальчиками железные решётки. Она должна быть в ужасе от меня, но она казалась любопытствующей.

Золото сверкнуло на её пальце. Хоть я и знал, что моя душа в ней, моё сердце застучало при виде знакомого кольца. Это то самое кольцо, которое я выковал тысячу лет назад, и которое с тех пор вмещало мою душу.

— Кто ты? — прошептала она.

Как только я попытался заговорить, кровь взревела в моих ушах, а кожа запылала так, будто на неё светила тысяча солнц. Проклятие распалило мою кровь, и слова умерли в моём горле.

Я испустил протяжный вздох, затем отступил в глубины камеры. Может, не прямо сейчас, но я так или иначе доберусь до неё.

Как минимум час тишины прошёл с того момента, как меня бросили в эту камеру. С тех пор мой странный тюремный друг исчез в тенях. Когда он скрылся во тьме, боль в моём теле вернулась.

Теперь я вообще не могла его видеть; чернильная темнота собралась вокруг него. Странно, но даже моё зрение Доккальфарки не могло проникнуть сквозь эти тени, и он не издавал ни звука. Но я слегка чуяла его. И это был не плохой запах — что-то вроде древесного дыма и горящего шалфея. Я вдыхала этот аромат. В нём было нечто почти манящее вопреки тому, каким ужасающим он казался.

Я сидела на каменной лавке, пытаясь придумать план. Видимо, охранник не посчитал меня опасной, потому что почти не обыскал. Для безопасности я спрятала вергр-кристалл в ботинке — возможный выход отсюда, если представится случай.

И всё же он не мог вызволить меня отсюда. Я уже пыталась.

Примерно двадцать минут назад я просунула кристалл между решётками камеры. Я действительно выбралась из камеры и прошлась по тюремному блоку, обнаружив, что ведущие в него прочные двери заперты. Кристалл за них никак не просунешь, так что я пока не могла отсюда выбраться.

К сожалению, ждать, когда кто-нибудь откроет дверь, чтобы я сумела бросить кристалл, означало потеть в зимней куртке. От акрилового меха моя шея чесалась, искусственная козья шкура не выпускала тепло тела. Но если дверь откроется, у меня не будет времени надевать куртку обратно.

Я снова поискала в темноте своего тюремного приятеля — ужасающего мужчину, который выглядел так, будто мог сожрать мою душу. «Ничего».

— Скалей, — прошептала я, и нож появился в руке. Я не была уверена, что буду делать с ним; я просто чувствовала себя лучше, когда ощущала его в ладони. Лезвие было магически заточенным и могло мгновенно рассекать плоть моих врагов. К сожалению, это не распространялось на руки троллей или железные решётки.

Я начала напевать песню Рика Ролла, подбрасывая клинок в воздухе. Пять полных вращений бритвенно острой стали. Один раз с закрытыми глазами, один раз с открытыми. Старая ассасинская привычка коротать время.

Я надеялась, что в какой-то момент охранник придёт с едой. Вот тогда-то я и буду действовать. Хотя существовала вероятность, что они бросили меня умирать с голода. Это могло объяснить вонь смерти.

Как раз когда я подняла Скалей для очередного броска, тюремный блок заполнился светом и голосами.

— С Мэрроком? — прозвучал женский голос, за которым последовал звонкий смех. — Потрясающе. Она наверняка описалась от страха.

У меня складывалось впечатление, что они понятия не имели, кто я такая.

Другой голос, на сей раз мужской, но с такими же сладкозвучными интонациями Верховных Эльфов.

— Я всё ещё не могу поверить, что Отец послал нас сюда. Это место омерзительно.

— Сун, ты же знаешь, какой он. Он доверяет только своей семье. Я, напротив, сочту за честь выполнить его просьбу, — голос женщины сочился сарказмом.

Я выглянула между решёток, и моё сердце ухнуло в пятки. Трио Верховных Эльфов вошло в тюремный блок. Если я брошу кристалл, они определённо меня поймают.

Так что вместо бегства я наблюдала, как Верховные Эльфы проходят по коридору между камерами. вперёди шагал дородный охранник со светлыми бровями. Он старался выглядеть уверенным, но пальцы сжимали рукоятку меча до побеления костяшек.

Позади него шла пара эльфов повыше — мужчина и женщина. Они носили одеяния цвета слоновой кости, предпочитаемые знатью, а на бедре у обоих имелась тонкая палочка из боярышника. Женщина была красивой, с волосами медового цвета и типичными для их вида глазами. Мужчина, напротив, выглядел слишком бледным, будто выцвел на солнце.

Я сунула Скалей в ботинок рядом с камнем, когда они подошли ближе ко мне. Трио остановилось перед моей камерой, и я попыталась выглядеть умиротворённо, сложив ладони на коленях.

— Это ты пыталась проникнуть в Сильфарсон? — спросила женщина. Её голос был музыкальным, но явно враждебным, как флейта в миноре.

Она уже меня раздражала.

Я вздохнула.

— Я успешно проникла в Сильфарсон.

— Знаешь, Ревна, формально она права, — мужчина рассмеялся. Я узнала голос — он принадлежал Суну. — Её поймали, когда она сбегала из банка.

— Семантика, — рявкнула она. Я пожалела о своей импульсивности, учитывая, что её выражение лица говорило о том, что она так и ждёт повода разорвать мне горло.

Сун прищурился.

— Скажи нам, зачем ты пыталась ограбить банк.

Я пожала плечами, изображая беззаботность. Нельзя выдавать правду.

— Богатой быть хочу.

Ревна выгнула бровь.

— Даже Ночным Эльфам не хватает дурости вламываться в наши банки без хорошей причины. Мы знаем твоё имя, Али, дочь Волундара.