Так же незаметны и так же безвестны в свое время были обитатели другой, совсем не перуанской теплой долины – долины Тибра.

Три тысячи лет назад, когда Рима еще не было на свете, будущие граждане Вечного города мало чем отличались от своих латинских соплеменников и совершенно не подозревали, что спустя несколько столетий они станут владыками мира.

Рим, если верить легендам, основали братья Ромул и Рем, вскормленные волчицей.

У государства инков легендарная родословная была иной, возможно потому, что в Андах римские волки не водились.

Однажды, гласит древнее предание, разверзлась гора Тампо Токко, и из ее чрева вышли на свет восемь инкских родоначальников – четыре брата и четыре сестры. Вся эта богатырская восьмерка, покинув гору-колыбель, отправилась на север, в ближнюю долину Куско, и хотя путь этот был не длинным, он отнял у братьев и сестер много лет.

Старший брат, Манко Капак, осел неподалеку от того места, где ныне стоит город Куско, и заложил храм Солнца. Солнце всегда помогало ему, и с помощью солнца он прогнал прочь чужаков, которые населяли долину Куско, и стал ею править единолично. У Манко Капака был сын, Синчи Року. Он сделался вторым царем инков, а всех царей, от Манко Капака до Атауальпы, казненного испанцами, было двенадцать.

В любой легенде всегда таится зерно истины, а в предании о восьми инкских родоначальниках таких зерен целая россыпь. Гора Тампо Токко действительно существует и находится она в двух днях пути от Куско. Вероятно, племена инков и в самом деле не сразу переселились в долину Куско и по пути обживали менее удобные места.

Вполне возможно, что, придя в эту долину, инки столкнулись с сидевшими здесь горцами и покорили их. И, как знать, быть может, долину Куско действительно осваивал Манко Капак, предприимчивый вождь инкских племен. Двенадцать поколений по среднему счету – это триста – триста пятьдесят лет, и можно полагать, что Манко Капак жил в конце XI века, в те времена, когда далеко на востоке князь Игорь сражался с половцами.

При потомках Манко Капака племена инков целиком растворились в котле родственных народностей, говорящих на языке рума-сими. Инками стали называть уже не людей определенных племен, а правителей государства, созданного в долине Куско.

И инки оказались теми дрожжами, на которых взошло тауан-тинсуйское тесто.

Сперва близ Куско на инкской закваске образовался союз племен. Во главе этого союза стояли инкские вожди, и к нему одна за другой присоединялись теплые долины центрального нагорья.

При восьмом инке, правителе Пачакути (1438-1471), союз племен превратился в единое государство, в границы которого вошла большая часть перуанского высокогорья. Этот Пачакути был великим государственным деятелем. Он обуздал своевольных вождей, укрепил свою власть, создал сильную армию и опутал всю страну прекрасными дорогами. Сын Пачакути, неутомимый воитель Тупак-Юпанки (1471-1493), покорил всю косту, проник в Чили, а на севере раздвинул рубежи государства инков до Кито и Галапагосских островов. При Тупаке-Юпанки и его преемнике Уайна-Капаке (1493-1525) окончательно сложилось царство Тау-антинсуйю, великая империя четырех соединенных стран.

Каждая из этих четырех стран подобна была лоскутному одеялу или пестрой мозаике. Бесчисленное множество племен теснилось в теплых и холодных долинах, на высоких и низких нагорьях, в оазисах косты, в тропических лесах Мараньона и Укаяли…

Но тауантинсуйцы все глубже и глубже врезались в сердце гор, расширяли свои «висячие» поля, воздвигали могучие крепости и великолепные храмы.

Нередко встречаются книги и статьи, авторы которых стремятся доказать, что грандиозные сооружения страны инков создавали или выходцы из Европы, или пришельцы из космоса. Для подобных гипотез создается благоприятная почва прежде всего потому, что перуанские памятники немы.

О древних египтянах подробно рассказывают бесчисленные надписи в храмах Луксора, Фив, Мемфиса, эпитафии на всевозможных надгробьях, каменные книги писцов различных рангов. Тайна египетских иероглифов давно разгадана, и египтологи без труда читают тексты трех– и четырехтысячелетней давности.

Огромные глиняные библиотеки Вавилона и Ассирии хранят записи обо всех великих и малых боевых походах, о разливах рек, засухах, восстаниях рабов и моровых поветриях.

Удалось прочесть каменные книги хеттов, раскрыта тайна древнекритского письма. Почти разгаданы письмена народа майя, дальнего соседа перуанцев. Но камни андийских нагорий немы.

Заступ археолога – орудие очень умное, но не всесильное. Как ни красноречив язык битых черепков, старых кирпичей, изъеденных ржавчиной металлических изделий, но на этом языке нельзя вести вольную беседу с жителями Чанчана. Нам, правда, удастся установить, что тот или иной чанчанец был искусным гончаром или золотых дел мастером, что он жил безбедно, что дети его болели рахитом, что сам он страдал зубной болью, но мы никогда не узнаем, как его звали, о чем он думал в часы работы и досуга, какие надежды таило его сердце.

И точно так же нельзя прочесть по немым остаткам немых культур «биографию» древнего царства, узнать, кто именно правил им, какие законы издавал тот или иной властитель, с кем из своих соседей водил он дружбу, на кого шел войной.

Но сомнений нет – из века камня в век бронзы древние перуанцы прошли без помощи таинственных гостей из Европы или внеземного мира. Историки-фантасты напрасно приписывают сооружение каменных частоколов Тиуанаку пришельцам из космоса или белым умельцам, которые якобы задолго до Колумба добрались из Европы в андийские земли.

Навязывая египтянам, грекам и другим выходцам из Старого Света роль мудрых учителей народов Америки, эти фантасты говорят: посмотрите, до чего же похожи пирамиды Центральной Америки и Перу на подобные же сооружения египтян! Вглядитесь в росписи на древнеперуанских сосудах, во фрески храмов народа майя – разве не бросается в глаза, что перуанцы, майя и египтяне молятся одним и тем же богам, соблюдают одни и те же обряды? Даже облачение у жрецов Мемфиса и Куско скроено на один и тот же манер. Следовательно, между Перу, Гватемалой и нильской долиной в древности существовали какие-то постоянные или временные сношения, причем в гости к Новому Свету приходил Старый Свет.

Сходство объясняется, однако, гораздо проще. И на Камчатке, и в Египте, и в Тибете, и в Перу древние люди в борьбе за хлеб, мясо и воду шли одинаковыми путями.

Сперва они научились делать каменные рубила и костяные иглы, затем похитили у природы тайну огня и изобрели огниво и трут. Обрабатывали они камень и кость одними и теми же приемами. Одинаковым способом высекали огонь из твердого кремня. Сходство приемов рождалось в сходных процессах – ведь и предкам Гомера, и пращурам перуанских жрецов приходилось бить лесного зверя, сшивать шкуры, строить хижины, сооружать лодки и плести сети и циновки. Затем опять-таки в трудовой страде и снова совершенно независимо друг от друга греки, вьетнамцы и перуанцы научились делать глиняную посуду, изобрели плавильный тигель, прорыли каналы и додумались до горячей ухи и сухой каменной кладки.