– Много ли они по лесам набегают?

– Ежели викинги, то много. У них в своих землях, чай, не зной круглый год. И знают они, что в лесах да снегах делать. А ежели хазары, то они по весне будут приходить. И это не легче. Хочешь не хочешь, платить им придется. Иначе пройдут вдоль рек да разорят все посевы[7]. И с чего потом жить? Вон племена славян, что живут ниже по Днепру, сидят тихо и не рыпаются. И дань хазарам платят, понимая, что выбора у них, по сути, нет. У них – нет. А у нас – есть.

– Что, и против хазар?

– И против хазар.

– Ври, да не завирайся! – хохотнул кто-то из незнакомых Ярославу жрецов.

– Помолчи, балаболка! – рявкнул на него Роман, бывший до принятия христианства Ратмиром – волхвом Перуна. Свое старое занятие он не оставил, но именовался уже иначе.

– А то что?

– А то вызовет тебя Ярослав на поединок за оскорбление да наколет на копье, как лягушку безмозглую.

– Так и наколет!

– Ты мне не веришь?

– Поручишься?

– Поручусь. Я видел его поединки. Не тебе с ним тягаться. Да и войско водить он умеет. Разумеет в том немало. Видно, у ромеев крепко учился.

– Ну… – скептично протянул этот болтун, растянув лыбу, но, столкнувшись со спокойным, как у удава, взглядом Ярослава, осекся. Никаких эмоций. Это пугает. Особенно в такой ситуации.

– И что ты предлагаешь? – спросил Роман.

– У ромеев, про которых ты сказывал, было в свое время выдумано решение нашей беды. При Диоклетиане, почитай, как шесть веков назад. У него ведь тоже были неприятности – отовсюду незваные гости лезли, а воевать нечем.

После чего он им рассказал свою концепцию, действительно, в целом, основанную на идеях Диоклетиана[8]. Раз в пятнадцать лет все союзные рода кривичей должны теперь выставлять ему рекрута-мужчину[9], здорового телом и духом, возрастом не моложе четырнадцати и не старше шестнадцати лет. По одному с каждой сотни взрослых обоего пола. То есть тех, кому больше четырнадцати. Потому как именно в этом возрасте в среднем и становились взрослыми в это время. По сути – с момента полового созревания. Детей заделать можешь? Можешь. Все. Взрослый. И никаких послаблений[10]. Конечно, кто-то раньше, кто-то позже. Но именно на четырнадцатое лето эта зрелость наступала практически у всех.

Так вот. Выставлялся рекрут с сотни взрослых жителей. Он прибывал к Ярославу и присягал ему на пожизненную службу. Через что пополнял его дружину. Сам же Ярослав присягал родам, что выставляли рекрутов, защищать их от всяких недругов и опасностей.

– А как ставить-то его? – поинтересовался тот же Роман. – Не всюду рода по сотне человек. Таких, почитай, и по пальцам пересчитать можно.

– Не беда. Просто несколько родов объединятся так, чтобы иметь совокупно примерно сотню взрослых. Один из родов выставит рекрута. За это будет получать поддержку в труде от остальных[11]. Кроме того, очень остро стоит вопрос прокорма. Чтобы выставленного рекрута можно было прокормить, вся эта сотня станет ежегодно выставлять мне для его содержания корма. Обучать, вооружать и в бой водить – это уже я сам. Но ребят ведь надо еще и кормить.

И тут возмутились вожди. Они ведь тоже пришли. Сразу нет. Думали медленно. А тут, пока он рассказывал, до них дошло, что что-то не так.

– А мы тогда на что?! – рявкнул раздраженный Виктор, то есть Весемир, верховный вождь восточных кривичей. – Ежели ты со всего племени воинов будешь держать, то нас прогонять надо?

– Откуда такие мысли? – максимально естественно постарался удивиться Ярослав. Так-то да, он стремился и роль военных вождей принизить. Но не так в лоб, конечно.

– Так тут и глупец все поймет!

– Или придумает!

– Что ты имеешь в виду?!

– На что надобен вождь военный?

– Людей в бой водить.

– Верно. А каких?

– Как каких? Тех, что племя выставит.

– И опять правильно. Так и что тебе не по душе? Сколько я прошу? Одного мужчину с сотни жителей. Это немного. Но это хватит, чтобы гонять соседей и всяких алчных злодеев. Если же угроза окажется страшна, тут ваш черед и наступит. Вы ведь с той же сотни десятка четыре выведете. А так как я им постараюсь обеспечить тихую жизнь, то и снаряжение их лучше окажется.

Виктор раздраженно сверкнул глазами, но промолчал. Возразить ему было нечего.

– Понимаешь? – спросил Ярослав, когда пауза затянулась. – Вы станете водить войска реже, больше уделяя внимание своей жизни. Но выводить их больше, и они станут сильнее. Вас никто не умаляет. Наоборот.

Виктор был, конечно, настроен не так оптимистично. Он ведь не зря был верховным военным вождем. Он недурно разбирался в людях. И тут чувствовал нутром, что его обманывают, но не понимал, в чем именно. Это заставляло его напрягаться и злиться. Пытаться цепляться к словам. Но все одно – толку не было. Собрание старейшин племени, так же, как и сами военные вожди, увидело в предложении Ярослава способ ограничить их власть. Ослабить. А то, что это усилит нашего героя, – ну так и что? Он ведь конунг Гнезда. С ними у племени будет, считай, союзный договор. Захотят – расторгнут. Захотят – будут придерживаться. Для старейшин восточных кривичей такой вариант защиты был интереснее. А военных вождей Ярослав смог заболтать и соблазнить большими и хорошо снаряженными племенными ополчениями. То, что их собрать теперь будет почти нереально, – другой вопрос, о котором он благоразумно умолчал под хитрыми взглядами остальных старейшин. Они ведь разгадали его задумку. Не все, но многие. Однако делиться своими мыслями со своими военными вождями не спешили.

Поговорили.