ты тогда мне не дал директору позвонить. Он хочет сам всего добиться, — объявил Лёшек Эле, и Макс, впервые в жизни, услышал в словах отца гордость.

— Конечно, — мягко ответила Эля. — Я уверена, что Макс добьётся всего, чего захочет.

Для Макса ужин показался непривычным в своей обыденности. Парень никогда не видел отца таким «нормальным» — он смеялся, много шутил, вспоминал старые истории, пил меньше обычного. Эля, наоборот, очень изменилась всего за два дня — она все сияла, и смотрела на отца с такой любовью, будто солнце вставало и садилось в его глазах. Вообще, для взрослых людей, они вели себя до неприличности нежно и осыпали друг друга постоянными мелкими знаками внимания: отец клал свою ладонь на ладонь Эли, она невзначай касалась его плеча — а когда они пробовали еду из своих тарелок, Макса начало тошнить.

Перед десертом, Лёшек отошёл, и Эля на несколько минут осталась наедине с Максом.

— Юра, пожалуйста, не говори своему отцу о тех обстоятельствах, при которых мы познакомились, я умоляю тебя!

— Я не знаю, о чём вы говорите, Эля, — Макс слегка усмехнулся. — Я уже рассказал ему, как мы случайно разговорились в баре вашей гостиницы. Больше мне добавить нечего.

Эля покраснела и опустила голову, не заметив странного, ищущего взгляда, которым смотрел на неё парень. Лёшек, наблюдавший за ними от дверей зала, внезапно засомневался: всё ли рассказал ему сын? Так ли невинно было его знакомство с Элей? «Как ты был болваном, дубиной стоеросовой, так и остался, — одёрнул он себя. — Ты уже один раз потерял её из-за тупой ревности, неужели ничему не научился?».

Принесли десерт — яблоко, запечённое в тесте, с мороженным и карамельным соусом, и Эля захлопала в ладоши от восторга:

— Ты помнишь!

— Ещё бы, сколько раз любовался на тебя, когда ты эти яблоки поглощала! Налетай!

Под сосредоточенными взглядами Лёшека, Эля съела несколько кусочков, но вдруг вскрикнула, наткнувшись на нечто твёрдое. Она осторожно залезла вилкой внутрь, и подцепила кольцо с крупным, в окружении мелких сапфиров, бриллиантом, всё вымазанное карамелью.

— Ой, Лёшек, что это?

— Ты что думала, я вчера тебе так просто предложение делал? — Лёшек расцвёл от удовольствия. — Оближи, и я его тебе надену!

Эля провела языком по кольцу, стараясь не проглотить, и протянула ему. Её обручальное кольцо так и осталось в кармане его пиджака, и Лёшек, улыбающийся и счастливый, надел новое на палец любимой женщины.

— Макс, — парень в недоумении наблюдал за происходящим. — Вчера Эля и я решили пожениться, лучше поздно, чем никогда, а? Я сегодня скажу Машке и съеду, а Эля хочет с мужем при встрече объясниться. Потом с разводами всё уладим, она сюда с младшей дочкой переедет, так что всё будет здорово!

Эля слушала уверенные слова любимого, и всё в её жизни становилось ясно, естественно и даже неизбежно.

— Поздравляю! Желаю вам счастья! — произнёс Макс.

По знаку Лёшека, официант разлил по бокалам шампанское, а Макс сидел и смотрел, как самозабвенно целовались его отец и женщина, с которой он только что провёл самую страстную и незабываемую ночь своей жизни.

Глава 4

Зависть

Бойтесь своих желаний. Они могут исполниться.

Уже расплачиваясь с водителем, Макс увидел свет в кухонном окне. «Чёрт, поджидает!» — мысленно выругался парень. Как можно тише открыв и закрыв дверь квартиры, он почти успел исчезнуть в своей комнате, когда мать вышла в коридор и зажгла свет.

— Максик, а я тебя ждала, всё в окно смотрела!

— Не стоило, мам, я устал, спать хочу!

— Ведь я так редко тебя вижу! Утром встаёшь — пробежка, потом на работу, после работы — в спортзал, да и ночами где-то пропадаешь. Всё надеюсь, ты меня со своей девушкой познакомишь.

— Сказал же, если будет с кем — познакомлю, — недовольно пробурчал Макс.

Глядя на мать, он невольно сравнил её с Элей. Мать была, конечно, красавицей: чёрные блестящие, без намёка на седину, волосы, тёмные миндалевидные глаза, румяно-смуглые щёки — наверно из-за её яркой, цыганской внешности отец и решил тогда на ней жениться. Характер у неё был, конечно, стервозный, но видать остальное перевесило. Правда, когда матери что-то было надо, она могла ластиться, как кошечка. Вот и сейчас она ласково взяла сына за руку.

— Я чай заварила, попей, пообщаемся, в кои веки.

Обречённо вздохнув, Макс направился в кухню.

— Где ты сегодня был допоздна?

У сына возникло ощущение, что она и так в курсе. Танька сообщила? «Ей бы в разведчики, покруче Штирлица бы справилась!» — подумал он с некоторым восхищением.

— Отец в «Литературное Кафе» пригласил.

— Просто так пригласил? Я не знала, что вы теперь лучшие друзья! Ещё пить и по бабам гулять вместе начнёте!

— Не думаю.

— Он с номером четыре был?

— Нет, Маши не было.

— Тогда с кем? Новенькая? Пятую себе ищет? Небось совсем малолетка? Машка, и та в дочки ему годится! Совсем совесть потерял.

— Я бы не сказал, что новенькая, скорее наоборот. Там была его бывшая, Эля Липкина.

Максу показалось, что мать хватит удар: она так и застыла с раскрытым ртом, но быстро оправилась и начала кричать, противно брызгая слюной:

— С этой стервой! Что она вообще тут делает? Сто лет не была, и сразу к нему опять липнет! Точно, «Липкина»! Вот уж свято место пусто не бывает! И это при муже и троих детях! Как была шалавой, так и осталась!

Теперь уже Макс застыл от удивления:

— А ты откуда про её мужа и детей знаешь? Следишь за ней, что ли?

— Не твоё дело, ты что, его сторону принимаешь? Забыл, что он нас бросил и даже видеть родного сына не хотел? Ты припомни, кто тебя утешала, когда тебе ночью плохие сны снились? Кто тебя по врачам водила, когда ты всё не мог перестать в кровать писаться? Кормила, одевала, заботилась, вырос на мою голову!

Макс густо покраснел.

— Конечно, ты, мам, и бабушка. Я ни на чью сторону не встаю, глупость сказал.

— Как Элька выглядит?

— Нормально, неплохо даже, для её возраста.

— Вот же ведьма, надо Машу предупредить, а то обворожит, уведёт его, твой отец рядом с этой падлой, как телёнок, только её и видит!

Макс часто слышал подобные тирады, обвинявшие Элю Липкину во всех смертных грехах, и с детства принимал их на веру. Они стали фоном его жизни. Но сейчас, познакомившись с оригиналом, так не похожим на образ, нарисованный матерью, парень засомневался.

— Мам, а почему ты эту Элю