– Не надо втягивать в дело гражданских, – все в том же тоне попросил полицейский. – Нам прямо, потом на перекрестке направо.

Она послушно завела мотор.

– Как я и думала, мы в чем-то крупно ошиблись, – угрюмо сообщила Хель своему напарнику.

Они, по сути, выехали за черту города. Позади остались штампованные пятиэтажки советской постройки, детские площадки, аккуратные дворики с небольшими палисадниками и стоянками для автомобилей, с лавочками у подъездов.

Перед ними лежал пустырь. Не очень большой, но совершенно голый. Просто лужок, с хилой травой и кучей веревочек-тропинок. Метрах в ста впереди маячили кусты, за верхушками которых можно было лицезреть крыши коттеджного поселка. Вперед вела грунтовая дорога.

– И в чем же состоит суть нашего грандиозного провала? – как всегда саркастично, осведомился Олег.

– Осмотрись, – резко посоветовала Хель. – Чистое поле! Ни души! А ведь сейчас всего-то часов пять вечера. Представь атмосферу, когда тут темно.

– Неуютно, – предположил полицейский.

– И это еще мягко сказано, – уточнила девушка. – А теперь… Я на людной улице подкатила к женщине и задала простой вопрос. Ты сам видел ее реакцию.

– По мне, так вполне себе здоровая реакция! – Олег начал раздражаться. Это было и ответной реакцией на ее тон, и привычным делом в случаях, когда кто-то тянул вместо того, чтобы просто разъяснить ситуацию, а терять время полицейский просто ненавидел. – И что?

– Олег, – в тоне его напарницы появилась нотка усталости, как бывает у взрослых людей, когда они пытаются что-то втолковать капризному ребенку. – Давай немного включим фантазию. Напрягись немного. Вот вечер, пустая дорога, идет женщина. Одна… И тут рядом тормозит незнакомый автомобиль…

Олег нахмурился.

– Интересно… – этим словом он всегда реагировал на подобные новости. – А следов борьбы вне автомобиля нет…

– Нетрудно сделать вывод, – озвучила теперь уже очевидное Алиса, – что это был не совсем незнакомый автомобиль. И вообще! Они все живут в одном районе, даже знакомы между собой. И не знают убийцу? Все же это изначально было крайне спорно. Преступник местный. Однозначно. Может, он и не кофейный курьер, но… Когда живешь всю жизнь в одном районе, тебе все лица успевают примелькаться! А полицейские вроде как проверяли только ближний круг жертв, – дальше размышляла девушка. – И по большей части тех, кто был знаком с жертвами по работе, то есть даже не проживающих в районе.

– Работали по обычному полицейскому методу: искали пусть и случайных знакомых, но общих, чаще всего надеясь на определение хоть какого-то мотива. Но никак не общих случайных встречных в районе. Кстати, их всех, кого проверяли вне района, надо будет вычеркнуть из списка возможных свидетелей и подозреваемых, – решил полицейский. – Сильно уменьшим себе объем работы.

– Нужно сосредоточиться только на тех, кто всегда был здесь, – согласилась Алиса. – Было бы хорошо составить хоть какой-то психологический портрет убийцы. Или ты не веришь в профайлинг?

– Не то чтобы не верю. – Олегу надоело торчать посреди пустыря, и он направился к автомобилю. – Я его использую совместно со старыми добрыми полицейскими методами. Мне неважно, как ловить преступников, главное – поймать.

Хель согласно кивнула и устроилась за рулем.

Они ехали обратно к центру города, через весь этот странно уютный, но в то же время унылый район.

– Ты не хочешь заехать к родителям Жанны? – предложила Алиса нейтральным тоном, глядя только на дорогу через лобовое стекло. Она прекрасно понимала, что Олег сам никогда к ней с этой просьбой не обратится.

– Они давно тут не живут, – отозвался он спокойно. – У ее мамы было больное сердце, узнав о смерти дочери, она попала в больницу. В общем, не пережила. А отец… дядя Гриша был очень верующим человеком. Когда его семьи не стало, он принял постриг. Сейчас живет в монастыре в соседнем городе. Квартиру он продал.

– Ясно, – коротко сообщила девушка. – И все-таки тут очень странно. Вроде бы и дороги есть, но…

Она пожала плечами в некотором раздражении. Олег понимающе усмехнулся. Микрорайон на самом деле был спланирован нестандартно. Центральный проспект, который соединял этот участок города с другими, заканчивался небольшой площадью. От нее отходили другие улицы. Вот только общественный транспорт довозил жителей района только сюда. Те, кто не обзавелся автомобилями, дальше шли домой своими ногами по многочисленным кривым переулкам и тем самым узким дорогам. Зато в районе было несколько скверов, две школы, детские сады и даже свой Дом культуры. А еще в квартале от центральной площади, внутри очередной зеленой зоны, стоял огромный храм. Кстати, ближе к нему располагались и все местные сетевые продуктовые и хозяйственные магазины. Местные считали именно этот парк с церковью центром района. А площадь была чем-то вроде ворот.

– Удобно для преступника, да? – как всегда немного насмешливо, заметил полицейский. – Всегда одна дорога.

– Кстати, – живо откликнулась его напарница, – ни у кого из жертв не было своего автомобиля. Все они шли от той площади пешком к дому, где-то по пути он их и поджидал. Хотя понять, как ему удавалось уговорить женщин сесть в машину, я пока не могу.

– Стоп! – На этом моменте Олега осенило. – Все же мы поедем к дому родителей Жанны. Это вон туда. – Он указал на виднеющиеся за деревьями верхние окна девятиэтажек. – Мы почти проехали, но нужно вернуться.

– Что изменилось? – Алиса явно была не очень довольна сменой маршрута. Дорога была узкой, всего две полосы, развернуться сразу и легко не получалось.

В первый раз за время расследования полицейский выглядел нервным и чем-то обеспокоенным.

– Что с тобой? – Хель увидела небольшой поворот во дворы впереди. Тут можно было развернуться, но вместо этого она просто остановилась.

– Ты скучаешь по своему другу? – невпопад спросил Олег, не глядя на нее.

– Естественно. – Вопрос девушке явно не нравился. – Только не ври, что ты не скучаешь по Жанне.

– Лучшая защита – это нападение? – холодно усмехнулся он.

– И это прежде всего твой метод, – таким же тоном парировала Хель.

Олег помолчал. Он всегда знал, что эта тема всплывет, и с самого начала хотел ей рассказать. Алиса поймет. Но… Олег не все понимал сам, и это его бесило. Как он сказал однажды девушке, он не любил того, чего не понимал. Чего-то такого, как, например, сны Алисы.

– И все же ты улыбаешься, когда его вспоминаешь, – через некоторое время заметил полицейский уже более дружелюбно.

– Ванька был в моей жизни всегда, – напомнила Алиса. – И… наверное, так остается и сейчас. Когда мне трудно, больно, грустно, я спрашиваю себя, что он сказал бы или сделал в такой ситуации. Приходит ответ, и это помогает. Но иногда… – она чуть запнулась. – Иногда вслед за ответом всплывает мысль, что Ванька уже никогда ничего не скажет и не сделает. Тогда становится очень больно, и я уже не улыбаюсь.