– Ты угрожаешь мне, потомку древнейшего и могучего из колдовских родов сир-тя?! – прошипел гость.

– Веруешь ли ты в Господа нашего, Иисуса Христа, Енко Малныче?! – повысила голос Митаюки-нэ, и тут даже тупоголовый бродяга почуял, что следующие слова властной девушки могут оказаться для него последними в жизни.

Он запнулся, потом вскинул ладони:

– Я не хочу убивать тебя, поклонница смерти! Вы, злые ведьмы, везде несете смерть и разрушения, гибель и страдания, муки и ужас, доставляя Совету колдунов неимоверную кучу проблем. Зачем облегчать им жизнь, избавляя от врагов? Присаживайся к моему очагу, чародейка, раздели со мной кусок жареного мяса. Я могу подманить сюда молодого длинношея, чтобы твои воины тоже хорошенько подкрепились.

– Так зачем ты пришел в мои земли, Енко Малныче? – в третий раз спросила Митаюки, не отвечая на приглашение.

– Да говорю же, я не враг тебе, женщина. Если меж нами и есть разногласия, мы разберемся с ними потом, после исчезновения Совета и гибели его членов. До тех пор, пока существует главный враг, клянусь дочерьми Сииг-Нга-Ниса, я готов не только не искать ссор, ведьма, но и помогать тебе в твоих делах и планах, коли тебе понадобится моя поддержка!

Юная чародейка поняла, почувствовала, что мужчина не врет. Ему не нравились ведьмы, он презирал женщин, не испытывал к ней дружелюбия. Но колдунов – колдунов он бешено ненавидел. И потому готов был даже унижаться – лишь бы причинить им вред. А уж ради шанса уничтожить Совет – согласился бы на все что угодно.

– Поверь мне, Митаюки-нэ, мы друзья, – затянувшееся молчание обеспокоило гостя. – Я помогаю твоему мужу, помогаю воеводе с острога. И иду к Матвею Серьге с важным поручением…

Девушка вопросительно вскинула брови. Енко Малныче вздохнул и продолжил:

– Большая лодка, на которой белые дикари приплывали к вам минувшим летом, утонула. Посему вождь ихний, Иван Егоров, дабы связи больше с сотоварищами не терять, задумал от Троицкого острога, что на западном берегу, к острогу твоему, восточному, торный путь проложить. Вот с сим посланием я и иду. Кто еще без опаски сквозь земли сир-тя скоро проскользнуть способен? Я даже слуг своих не прихватил, на берегу оставил, так поспешал. Видишь, верхом скачу. А они бы пешком плелись. Втрое дольше путь бы получился…

– Дикари задумали проложить дорогу через весь Ямал?! – не поверила своим ушам юная чародейка. – Через все леса и топи?

– Все куда проще, чем кажется, – снисходительно усмехнулся Енко Малныче. – Варанхай почти до середины земель сир-тя дотягивается, до его истоков отсель всего три дня пути. Ямтанг тоже от центра земель течет. Между верховьями от силы полдня неспешной прогулки. Вот и полагает воевода Егоров путь весь по рекам разметить, а между истоками волок прорубить. Дабы на лодке до него скоро подняться, там за день али два по суше переволочь и снова на воду спустить. Вот и вся недолга! И не будет никакой нужды через окиян ледяной пробиваться, берега холодные огибать. Весь путь через теплые земли проляжет!

Колдун рассказывал об этом плане с такой гордостью, словно придумал его сам, а не услышал от русского атамана.

– Тарсай-няр, становитесь на отдых, – распорядилась в темноту чародейка. – Наш гость поможет вам с добычей. Но дозорных выстави обязательно! Места здесь неспокойные, и даже я могу что-нибудь не заметить.

– Нам вовсе незачем ссориться, Митаюки-нэ, – с облегчением выдохнул Енко Малныче. – Ведь мы добиваемся одной и той же цели! Нам нужно помогать друг другу, а не враждовать. Вы, я полагаю, на лодках?

– Ты можешь отпустить своего пернатого скакуна, – поняла его мысль юная ведьма. – Ломиться через чащобы верхом слишком долго. Дней пять, не меньше. На веслах же спустимся к острогу уже завтра. И да, ты прав. Нам нет смысла ссориться. Пока существует Верховный Седэй, Совет колдунов – давай попытаемся дружить.

Осень 1585 г. П-ов Ямал

Новый острог

– Видеть будущее несложно, чадо мое. – Казачка Елена, сидя на корявом корне по колено в воде, приглаживала сплетенные в тугую косу волосы и то превращалась в низкую и седую дряхлую старуху, то обратно оборачивалась – статной высокой девушкой. Ведьма словно колебалась, в каком виде ей удобнее вести урок – в своем истинном обличье либо в приятном глазу образе.

Митаюки это было совершенно все равно – ведь их никто не видел. Ради познания новой мудрости девушка специально отплыла от острога на небольшой каменистый остров, поросший густым ивняком, а преданные слуги, оставшись на противоположной стороне, следили, чтобы их госпожу не потревожили случайные рыбаки или путники.

– Ты поняла, чем опасен Енко Малныче твоему царствию? – внезапно спросила старая ведьма.

– Нет, мудрая Нинэ-пухуця, – пожала плечами девушка. – Он искал моей дружбы и старательно служит казакам. У него нет желания вредить нашим планам. Мне пару раз хотелось приказать воинам убить его, но я подумала, что как раз смерть гонца может вызвать ссору между русскими и междоусобицу, и оставила все как есть.

– И где он сейчас?

– В бане, учительница. Белокожие дикари любят париться и пировать по каждому поводу. Пока они веселятся, у тебя есть время рассказать мне о хитростях пророческого мастерства.

– Ты знаешь, какие у него планы?

– Да, мудрая Нинэ-пухуця, – кивнула девушка, – знаю. И постараюсь их расстроить. Тебя что-то беспокоит?

– Да, чадо, – покачала головой старуха. – Меня беспокоит, что грядущее зависит от столь жалкого и никчемного существа, как глупый Енко. И что на него совершенно не способна повлиять даже такая умная девочка, как ты.

– Совсем? – насторожилась Митаюки.

– Есть будущее предопределенное, неизбежное. – Старуха провела ладонями по морщинистому лицу. – Такое, как смена дня и ночи либо наступление зимы. Есть то, на что ты способна повлиять. Например, размер поленницы возле твоего дома. Самое сложное для смотрящей в будущее ведьмы – это отличить одно от другого. Ибо к первому можно только приспособиться, а второе несложно поменять для своего удобства…

– Но увидеть-то как?! – не выдержала долгого пустословия Митаюки.

– А ты дыши, дыши, – посоветовала старуха. – Слушай, обоняй, становись частью. Ибо тому, кто не видит настоящего, грядущее тем паче не откроется. Никак не откроется… Никому не откроется… Лишь легконогой стремительной Кальм, дочери Нум-Торума, посланнице его, дано обежать и прошлое, и настоящее, и будущее, оставив свой след и там, и возле нас. Что она в грядущем увидела, то от глаз ее в настоящем отразилось. Посмотрит она на воду, посмотришь ты на воду – ан одно и то же и различили. О ней думай, чадо мое юное, о ней думай, о ней пой, в такт шагам ее качайся… О быстроногая Кальм! Беги-лети, легок твой шаг, беги-лети, беги-лети, легок твой шаг… – монотонно завыла Нинэ-пухуця, раскачиваясь вперед и назад.