до учений поднял дивизию, так он еще и штаб армии поднял. Хорошо, что мы недавно провели тренировку и я тщательно проштудировал план подъема по тревоге.

Не успел я одеться, как в дверях появился адъютант в полном боевом облачении: – Товарищ командующий, машина готова. – А ты откуда взялся?

– Так я же ночую на первом этаже, пока вы живете в гостинице. – Силен. Хоть бы предупредил.

– Да я как-то говорил, но вы не обратили внимания.

Мы кубарем скатились по лестнице во двор, попрыгали в газик и помчались. Через пять минут я уже докладывал главкому. Выслушав, он спокойно, но повелительно ответил:

– Действуйте по плану.

Встретились с начальником штаба уже на защищенном пункте управления. Это отлично оборудованное подвальное помещение дома, где размещались Военный совет армии и оперативная часть штаба. Я связался с командиром 10-й гвардейской танковой дивизии Героем Советского Союза генерал-майором Кротом. Он доложил, что дивизия уже вышла в пункты сбора и что он начинает движение в запасный район сосредоточения. Танковый же полк, находящийся на полигоне, придется поднимать вверх севернее, чтобы войти в свой район.

Учитывая, что этот подъем по тревоге может перейти в учение, я приказал комдиву сосредоточить полк на северной окраине Альтенграбовского полигона и подать ему туда все полковые запасы (коль нет никаких ограничений). Сам же решил ехать с оперативной группой и охраной на командный пункт в запасный район, после чего туда прибудет основной состав штаба и Управления армии во главе с начальником штаба. В пункте постоянной дислокации остается с небольшой группой офицеров заместитель начальника штаба армии.

Поднявшись к главнокомандующему, я доложил свое решение по карте. При этом обратил его внимание на следующее: – Мне не известны ваши планы, товарищ главнокомандующий, но если вы намерены подъем по тревоге перевести в дивизионное тактическое учение, то, на мой взгляд, было бы целесообразно полк 10-й гвардейской танковой дивизии, находящийся сейчас на стрельбах на Альтенграбове, не возвращать, а сосредоточить его на северной окраине Альтенграбовского полигона. Он находится как раз в зоне предстоящих учений. Что касается управления, то командир дивизии имеет устойчивую связь со всеми частями, в том числе и с этим полком. – Ваше решение утверждаю, за одним исключением – полковых запасов этому полку не подавать. Полковые запасы других полков, как и дивизий в целом, после выхода в район сосредоточения и их проверки будут возвращены в пункты постоянной дислокации.

Все распоряжения отданы, и машина закрутилась. Маршруты выдвижения взяты под охрану и регулирование. Войска и штабы двинулись в свои районы. Поскольку в районах сосредоточения все виды связи были на подогреве, я со своей оперативной группой прибыл на командный пункт уже через двадцать минут и докладывал об этом главкому. Он ответил, что скоро подъедет.

Действительно, он тут же приехал, и мы вдвоем просидели целых три часа. Вначале – за картой вывода войск и штабов армии в запасные и основные районы, затем разобрали маршруты выхода полков к государственной границе. После чего детально проанализировали план проведения учения. Я доложил главкому свое решение о том, что по окончании дивизионного учения дивизия двое суток будет заниматься осваиванием всем офицерским составом двух проблем: первая – изучение рубежей, которые дивизия может занять при внезапном нападении агрессора, и вторая – изучение маршрутов выдвижения к государственной границе. Главком одобрительно отнесся к этому шагу:

– Конечно, надо все это провести, коль дивизия уже поднята и приближена к границе. Все офицеры отлично должны знать и то и другое без проводников. Кроме того, мы должны хорошо готовить проводников для каждого батальона.

Дав добро на эти действия, главком сказал, что Управлению и штабу армии даем с 8 часов отбой – можно возвращаться в пункт постоянной дислокации. А штабу руководства учением необходимо еще в течение сегодняшнего дня доподготовиться и вечером вручить командиру и штабу дивизии тактическое задание. Сам же главком приедет на командный пункт дивизии в район сосредоточения на следующее утро.

Я прекрасно понимал, что проверялась на этом учении не только и не столько дивизия, сколько штаб руководства и, в первую очередь, руководитель учения – командующий армией, что он из себя представляет и на что способен. Учитывая же неприятие главкомом моего назначения на должность, можно было представить, как он будет действовать на этом учении. Я не исключал такого варианта, что, если я лично где-то просчитаюсь, он мог позвонить в Москву и спросить: «Кого вы мне прислали? Он не разбирается даже в элементарных вопросах. Ему не только нельзя доверить проведение учения с полнокровной дивизией, он не в состоянии организовать даже игру „казаки-разбойники“. С его назначением была допущена ошибка и ее надо исправить».

Поэтому моя задача состояла в том, чтобы не дать главкому ни одного шанса подцепить меня на крючок. Мало того, надо активизировать действия руководства штаба, а вместе с ним и дивизии. Тем более начало этому уже обозначено – главком утвердил мое решение о двухдневных занятиях после учений.

Однако мои опасения оказались напрасными. Учение с самого начала приняло нормальный характер. Все действия командиров и начальников были отработаны. Дивизия имела задачу: сменить часть сил «действующей» впереди мотострелковой дивизии, подготовить и провести наступление на направлении главного удара армии с целью – прорвать главную полосу обороны в районе Гальберштадта, выйти к исходу дня к реке Эльбе, быть готовыми с ходу форсировать ее на широком фронте и на плечах отходящего противника обеспечить захват плацдарма на западном ее берегу.

Конечно, задача была многогранная и архисложная. Тут и смена войск (сменяемые войска были реально обозначены), и прорыв главной полосы обороны противника, и выход к реке на широком фронте, и возможное форсирование крупной водной преграды, по которой проходил следующий рубеж обороны противника. И, несмотря на сложность задачи, мне стало ясно: командиру дивизии она по плечу. Командир обладал бурлящим «кавалерийско-танковым» характером, однако неосмотрительных шагов не делал. А приняв решение, мобилизовывал на его выполнение всех и вся.

Вот и сейчас, получив утверждение принятого решения, генерал Крот объявил его подчиненным, поставил задачи и организовал контроль за действиями подчиненных командиров, штабов и войск. При этом он назвал время готовности к наступлению. А поскольку я намеревался проверить реальную готовность частей и подразделений дивизии к наступлению почти со стопроцентным охватом (у меня была для этого подготовлена большая команда офицеров другой дивизии), я предупредил генерала Крота, что начну проверку с момента его доклада мне о том, что дивизия готова наступать, а уже потом мы определимся дополнительно о времени «Ч» (время атаки).