Что изменилось тогда? У меня возникла идея «богатей, пока молодой», и новая истина открылась мне. В тот день я пошел за мороженым, но так и не купил его. Столкновение с новой реальностью заставило меня повернуть обратно. Я не был спортсменом, не умел петь, у меня не было актерского таланта, но я мог разбогатеть, не обладая ни славой, ни физическими данными. С этого момента все изменилось. Моя встреча с «ламборгини» длилась 90 секунд, но вместила в себя больше, чем целая жизнь, полная новых идей, убеждений и возможностей. Я решил, что придет день, когда у меня будет «ламборгини», и это случится до того, как я поседею. Мне не хотелось ждать новой встречи, нового шанса, нового постера, я хотел потратить это время на себя. Да. Я отправил старую швабру в отставку и, наконец, оторвал свой толстый зад от кресла.

После случая с «ламборгини» я осознанно старался изучить жизнь молодых миллионеров, которых природа не наградила ни громким именем, ни способностями. Но не все из них меня интересовали – только те, кто вел роскошную, необычную жизнь. В результате в поле моего внимания оказалась ограниченная группа людей – тонкий срез безвестных миллионеров, которые соответствовали следующим критериям.

1. Они вели роскошную жизнь или могли себе ее позволить. Меня не интересовали истории экономных миллионеров, которые попадаются там и тут среди представителей среднего класса.

2. Они должны были быть сравнительно молоды (до тридцати пяти) или нажить свое состояние быстро. Люди, которые сколачивали свои миллионы по грошам, работая как каторжные в течение 40 лет, меня не занимали. Мне хотелось заполучить богатство в молодости, а не в старости.

3. Они должны были добиться всего сами. У меня не было ничего. Родившихся в рубашке обладателей удачного хромосомного набора я в свою лабораторию не звал.

4. Их состояния не должны были приобретаться благодаря известности, физическим данным, они не должны были быть профессиональными спортсменами, актерами, певцами и шоуменами.

Я искал тех, кто начинал, как я, – простых парней без особых задатков и талантов, тех, кто каким-то образом смог приумножить то, что имел. В старших классах, а затем в колледже я с религиозным чувством изучал многообразие форм жизни миллионеров. Я читал журналы, книги и газеты, смотрел документальные фильмы о бизнесменах, достигших успеха – поглощал все, что дало бы ключ к пониманию их тайны. К сожалению, жажда выведать секрет быстрых денег приводила к разочарованию. В те дни я был просто образцовым потребителем рекламно-информационных роликов, воплощением заветной мечты рекламщика – я был наивен, полон решимости и экипирован кредиткой. Я покупался на бесчисленные предложения, как на самые безыскусные, так и на совсем уж невероятные, которые исходили от азиатских магнатов в сфере недвижимости и их едва прикрытых купальниками подружек. Ни одно из них меня так и не обогатило, и, что бы там ни обещали глянцевые картинки, модели с бюстом пятого размера так никогда и не материализовались.

После того как я насытился знаниями и перепробовал всякие странные занятия, можно было подвести мои исследования к общему знаменателю. Я был уверен, что раскрыл все составляющие «пути миллионера» и приобретения богатства без особых талантов. Я был намерен разбогатеть молодым, и ждал только окончания колледжа, чтобы отправиться скорее в путь. Немного же я знал о том, что ждало меня впереди: препятствия, обходные пути и ошибки.

Я окончил Университет Северного Иллинойса с дипломами по двум экономическим специальностям. Обучение свелось к пяти годам предварительного промывания мозгов будущим работникам, которое разрешилось долгожданной выпускной вечеринкой. Университетский курс представлялся мне введением в теорию жизни офисного планктона, браком без консумации, заключенным между мной и миром вакансий, начальников, работы в неурочные часы и слишком низких зарплат.

Мои друзья устраивались на хорошие места и хвастались этим:

– Я работаю на «Моторолу»!

– Меня взяли в «Северо-западную страховую компанию»!

– «Хертц» предложил мне место инструктора персонала!

Пока я радовался за них, мои друзья покупались на обман пути «богатей не спеша». А что же я?

Премного благодарен, ну уж нет. Я бежал этого пути, как средневековой чумы. Мне хотелось найти способ разбогатеть, пока я молод. Удалиться от дел богатым и молодым.

Несмотря на уверенность в себе, следующие несколько лет не слишком-то соответствовали моим ожиданиям. Пока я пускался в разные коммерческие предприятия, жить мне приходилось с матерью. Каждый месяц было что-то новое: витамины, побрякушки, маркетинговые программы «под ключ», которые предлагали последние страницы бизнес-изданий, или всякие глупые штуки из области удаленного сетевого маркетинга.

Несмотря на то, что работал я упорно, список моих поражений рос так же, как и список долгов. Шли годы, безумие становилось тем крепче, чем больше работ, достойных разве что неандертальца, я вынужден был перепробовать. А вместе с тем они калечили мое эго. Кем только я ни был – помощником официанта в китайском ресторане (ну да, у них там тараканы на кухне), поденщиком в трущобах Чикаго, разносчиком пиццы, цветов и утренних выпусков «Чикаго Трибьюн», диспетчером, водителем лимузина, продавцом сэндвичей в «Сабвее» (ужас-то какой), кладовщиком в «Сирз» (в странном отделе тканей), сборщиком пожертвований, который ходит с кружкой по домам, маляром.

Что может быть хуже этих никчемных работ и тех денег, что за них платят? Только условия труда. Как правило, такая работа начинается еще до зари – в три, четыре утра… Можете не сомневаться, что, если начало смены приходилось на несусветно ранний час, это была как раз моя работа. Пять лет университета и диплом, который позволил мне жить, как подсобному рабочему на молочной ферме. С деньгами было так туго, что я переспал с женщиной старше себя, чтобы раздобыть немного денег на подарок к свадьбе моего лучшего друга. Ну да, в 1990-е это никого не удивило.

Тем временем мои друзья поднимались по карьерной лестнице. Ежегодно им прибавляли обещанные 4 процента к зарплате. Они покупали свои «мустанги» и «акуры», таунхаусы в 350 м2 и выглядели довольными, проживая ту жизнь, которую навязало им общество. Они были нормальными, а я нет.

В 26 лет у меня началась депрессия. Ни я, ни мои предприятия так и не смогли пуститься в самостоятельное плавание. Сезонная депрессия грызла мое расколотое сознание. Чикагские сумрак и морось гнали в радушные объятия теплой постели, заедать тревогу печеньем. В солнечные дни случались и просветления, но их было недостаточно. Я устал от череды работ, годных разве что школьнику-недоучке, с трудом заставлял себя вставать по утрам, каждый день начинался с сомнений, стоило ли просыпаться. Я был физически, эмоционально и финансово истощен неудачами, но при этом понимал, что достигнутые результаты никак не отражают моего истинного «я».