– Приношу свои искренние извинения за то, что не оправдал ваших надежд и чаяний.

Мама как взвизгнет!

– Ты тут ни при чем, Адриан! Мы с папой сами виноваты. Нужно было назвать тебя БРЕТТОМ!!!

8 мая, суббота

Полнолуние.

Всю ночь меня обуревали горестные мысли о Бретте Моуле, идеальном сыночке моих родителей. Комплексую дико. Чувство собственной неполноценности пухнет прямо на глазах. Нужно с кем-нибудь поговорить, а то лопну!

Пошел к бабушке. Она показала мои детские фотки. Видок у меня на них и вправду немного того… будто из комиксов. Лысая голова напоминает надувной шар, и взгляд жутко свирепый. Теперь понятно, почему мама не выставила на телевизор мое фото в рамке, как все нормальные мамаши.

Хорошо хоть бабушка меня не достает. Наоборот, ей все во мне нравится. А Бретта Моула, между прочим (я ей, конечно, рассказал про своего идеального братца), она назвала “гаденышем”. Упаси, говорит, господи от такого внучка!

Бабушка пожаловалась на боль в плече, и я натер его какой-то мазью. Чуть ладонь не спалил себе, так пекло. Бабуля в корсете здорово смахивает на парашютиста. И как только она влезает в эту штуковину?! Спросил ради интереса, а бабушка объяснила, что все дело в самодисциплине. У нее даже теория имеется насчет корсетов:

– С тех пор как англичане перестали носить корсеты, у Англии подкашиваются коленки.

9 мая, воскресенье

Четвертое после Пасхи. День матери (в США и Канаде).

Только что сделал неприятное открытие: за всю свою жизнь я ни разу не видел настоящих покойников (в кино не считается) и настоящих женских сосков. Вот что значит жить в такой дыре, как наш городишко.

10 мая, понедельник

Попросил Пандору показать мне сосок. Не показала. Я пробовал уговорить, объяснил, что это будет ее вкладом в расширение моего кругозора. Хрен тебе. Упаковалась в кофту по уши и отчалила.

11 мая, вторник

В школе проходили диабет; наш биолог мистер Дугер учил измерять сахар в моче. Только тогда я вспомнил, что забыл передать маме насчет звонка из больницы. Да ладно, ей там и делать-то наверняка нечего.

12 мая, среда

Утром получил от Пандоры вот какое письмо:

Адриан,

я прекращаю наши отношения. Сначала наша любовь была духовным чувством. Мы сошлись благодаря общим взглядам на литературу и искусство, но теперь ты очень изменился, Адриан. Тебя интересую не я, а мое тело. Это гадко. После того как ты вчера потребовал показать мой сосок на левой груди, я окончательно решила с тобой порвать.

Не пиши, не звони и не подходи ко мне.

Пандора Бретуэйт.

P. S. На твоем месте я обратилась бы к психологу с жалобами на хандру и сексуальную манию. Чтоб ты знал, Энтони Перкинс, который сыграл маньяка в “Психо”([6]), десять лет посещал психолога, так что это совсем не зазорно.

13 мая, четверг

Еще вчера утром, до того как открыл письмо, я был обычным школьником пятнадцати лет. Таким же, как и все, только немного умнее. Сегодня я выше их на голову. Я познал цену страдания. Сжег за собой мосты и вступил во взрослую жизнь. Молодость закончилась. Зеркало в ванной безжалостно отразило первые морщины на моем лбу. Еще ночь – и виски мои засеребрятся сединой.

Я раздавлен! Повергнут в бездну отчаяния!

Я ее люблю!

Люблю!

Люблю!

О Боже!

Пандора, любовь моя!

* * *

3 часа утра. Вместо носовых платков извел целый рулон туалетной бумаги. Последний раз я столько плакал еще в раннем детстве, в Клифорпсе, когда ветром сорвало с палочки мою сахарную вату.

* * *

5 часов утра. Плакал даже во сне. Проснулся и смотрел, как начинается новый день. Жизнь стала тусклой и унылой. Мир – это царство серого цвета и душераздирающей тоски. Подумывал о том, а не наложить ли на себя руки, но это было бы нечестно по отношению к живым. Представляю, каково пришлось бы маме, обнаружь она на кровати мой хладный труп. Зато экзамены пусть катятся ко всем чертям. Такова, значит, моя злосчастная доля – стать дворником-интеллектуалом и поражать мусорщиков цитатами из Кафки.

14 мая, пятница

Почему?!!

О почему мне приспичило посмотреть именно на пандорин сосок? Да любой бы сошел! Вот Найджел, к примеру, говорит, что Шарон Боттс за пятьдесят пенсов и фунт винограда вообще все что угоднопокажет.

Послал Пандоре короткую записку.

Душа моя, Пандора!

Ну что сказать? Я вел себя грубо и дерзко и не могу винить тебя за то, что ты умчалась, как перепуганный лесной эльф.

Умоляю только об одном: удели мне несколько минут своего внимания и позволь лично принести извинения.

Твой навеки

Адриан.

По-моему, гениально. Главное – выбрать верный тон. А “перепуганный лесной эльф” – вообще высший класс! Это я из одного любовного романа содрал; у бабушки таких книженций завались.

Записку вложил в конверт, запечатал и на всякий пожарный еще “Бродягой” побрызгал из маминого флакона. Как стемнеет, пойду к Пандоре и отдам лично в руки.

“Бродяга”! Ну и название для духов. Ха! Ха! Ха!

15 мая, суббота

День квартальных платежей в Шотландии.

У Пандоры столпотворение. С трудом протиснулся к воротам между “ягуаров”, “роверов” и “мерседесов”. Сначала даже подумал, что у них кто-то умер, потому что в кухонном окне маячили две монашки и священник – пирожки уплетали. Но потом в кухню ввалилась горилла, протопала к холодильнику за бутылкой вина. Тут уж я понял, что попал на маскарад. Чтобы все получше разглядеть, спрятался за деревом. В одной спальне препирались дьявол с ковбоем, в другой помирали со смеху три цыганки и водолаз. По двору шатался рыцарь в доспехах, а за ним по пятам скакала пещерная тетка в шкурах и орала:

– Стой, Дамиан, стой! Вот он, я его нашла! Гляди, вот консервный нож!

В гостиной отплясывала толпа фей, гномов и клоунов. Горилла втащила в комнату индианку вроде тех, что в фильмах исполняют танец живота. Голую! Ну не совсем, конечно, но я лично ничего похабнее ее костюма не видел. Пупок наружу, и почти все соски видны под какой-то прозрачной тряпкой. А еще чадру нацепила, фарисейка несчастная! Будто кому-то интересно, что она там прячет, – все пялились-то ниже.

Пандору я так нигде и не увидел. Через полчаса пулей пронесся к двери и сунул письмо в ящик. Пока продирался обратно между машинами, разок оглянулся. Тулуз-Лотрек выполз во двор, скрючился под лавром и уделал всю кадку тем, что на ужин подавали.