капли, каждую из которых Кате хотелось слизать.. Длинные ресницы склеились от воды, напоминая острые пики, и их хотелось коснуться подушечками пальцев. На лице широкая улыбка, в синих глазах живые искры, что запускали легкие вибрации в теле Егоровой.

— Как Фаберже? Не болят? — фыркнула она, изображая раздражение.

Главное, чтобы выглядело правдоподобно. Актрисой она была хреновой по части мимики.

— Болят, — он подплыл еще ближе, практически нарушая ее личное пространство.

Жар его тела даже море не поглощало. И это лишало сил. Не хватало только утонуть от счастья.

— Рада слышать, — Катя сделала пару взмахов руками и постаралась отплыть.

— Какой же у тебя подвижный язычок, мамба, — он быстро приблизился вновь.

Его откровенный взгляд, блуждающий по ее лицу, и то, как он плотоядно облизнул свои губы, окончательно срывали у Егоровой крышу.

— Придержи фантазию, Эдич-ка, — сказала и пошла ко дну. Черт бы побрал этого красавчика с его харизмой!

Он поймал ее и удержал одной рукой на поверхности, подался чуть вперед и тихо сказал на ухо:

— Поговорим о моей фантазии, когда останемся вдвоем…

— Я тебе не по зубам, — хмыкнула Катя. С вызовом. Но дыхание сбилось.

— Не попробуем — не узнаем, — подмигнул Эдик и уплыл.

Чертов буржуй! Взбудоражил своим присутствием, запахом, голосом, и свалил. Сволочь!

Катя проморгалась, снимая наваждение, рассудительно решив, что ее мысли ушли в непозволительном направлении. От этого мужчины надо держаться подальше. Слишком сильно он ее волнует. Так, что хочется реально воплотить ошибочный статус ВК в жизнь.

Глава 12

Весь день невозможный мужчина мелькал у нее перед глазами. Не подходил, не говорил, не приставал и этим еще больше бесил. Егорова уже себя не понимала. До самого вечера сидела на пляже как приклеенная, единожды отлучившись на обед. И как бы не крутила задницей, прогуливаясь вдоль береговой линии, не стояла на пирсе под палящим солнцем — буржуй не приближался. Вот же гад…

Вечером Катя решила отвлечься. Прогулялась до местного магазина, напоминающего супермаркет. Побродила по бутикам, попробовала кучу сладостей, поторговалась за футболку и купила себе увлажняющий крем. Ну, а как не взять, когда турок так красочно описывал заботливые руки своей матери, которая изготовила приятно пахнущий парфюм по рецепту доставшемуся их семье сотню лет назад? Повелась, короче. Синдром туриста, блин.

Ближе к десяти вечера Егорова пошла в бар на пляже, откуда доносилась приятная музыка. Сидя за барной стойкой, потягивая через трубочку коктейль, она не заметила как рядом с ней присел объект ее грез. В льняных светлых штанах и фривольно расстегнутой на четыре пуговицы тонкой белой рубашке.

Страшно стало, когда она призналась себе, что узнала красавчика по запаху. Было в нем что-то горько-цитрусовое и… зимнее. Будто вдыхаешь воздух в морозный день.

— Что пьешь? — Эдик забрал из ее рук стакан и пригубил. — Текила Санрайз… Неожиданно.

Егорова смотрела на него во все глаза. И слова застряли в голосовых связках.

— Предлагаю перемирие, — лукаво изогнул бровь Эдик . — Пойдем. Угощу “Радугой”. Тебе понравится.

То ли ночь так влияла, то ли красавчик был колдуном, но Катя послушно пошла с ним, позволив взять себя за руку. Пока они неторопливо шагали в сторону его отеля, Эдик поглаживал большим пальцем ее запястье. От этой простой ласки по телу Егоровой пробегали приятные волны и кожа покрывалась мурашками. Хорошо, что на улице не день… Электричество вокруг все же не давало полной картины происходящего с ней.

— Все в порядке? — поинтересовался Эдик.

— Угу, — кивнула Катя, глядя себе под ноги.

— Непривычно твое молчание. Растеряла желание кусаться? Мне так повезло? — вскинув на него глаза Егорова попала в насмешливый взгляд.

— Не надейся. Просто не хочу спугнуть халяву, — с сарказмом выпалила Катя. Вот нахрена он ее доводит?

Бар у лайнера значительно отличался от предыдущего. Огромная сверкающая столешница, натертая до блеска. Алкоголя как на выставке и один другого дороже. Бармен при параде. Куча приспособлений и девайсов для идеального приготовления напитков на любой вкус. И все это под идеально сооруженной соломенной крышей с разноцветной гирляндой. Красиво, че уж говорить….

Расположившись в укромном уголке огромной барной стойки, Егорова озиралась по сторонам. Неплохо устроились буржуи, м-да…

— Что это? — уставилась Егорова на бокал.

Все цвета радуги в напитке, действительно, присутствовали. И что самое интересно не смешивались.

— Как и обещал, — улыбнулся Эдик и выпил из узкой стопки непонятный шот.

Вкус у коктейля был хорош. Ликеры скрывали крепкий алкоголь, который точно в нем присутствовал.

— Споить меня решил? — хитро посмотрела Катя на спутника.

— Ты против? — он жестом попросил бармена повторить и повернулся к Кате. — Себя боишься?

Егорова поперхнулась и закашлялась.

— За тебя боюсь, — прочистила горло, делая глоток из бокала.

— Значит я тебе не безразличен? — продолжал издеваться буржуй.

— Конечно! Ты мне не нравишься, — выдала Катя, стойко и решительно глядя в его глаза.

Его голос стал вкрадчивым, тихим.

— Лгунья, — он склонился в ней ближе. — В твоих глазах я читаю свои желания.

Хотела Катя отодвинуться, но не смогла. Наоборот, подалась к нему навстречу, делая глубокий вдох. Пьянея не от коктейля, а от силы и уверенности, которой разило от мужчины.

— Где твой стероидный друг, укравший мое сердце? — резко перевела разговор Егорова, засунув в рот трубочку и втягивая в себя охлаждающую жидкость. Хотелось бы так думать. Главное чтобы ее не накрыло опьянением в ближайшие минуты.

— Ты любишь экстрим или просто лишена чувства самосохранения?

Взгляд Эдика стал колючим, цепким. Крылья носа подрагивали. Прищур сделал его похожим на хищника, который вот-вот набросится на нее и… сожрет?

— Если говорить о любви… — отвернулась Егорова, помешивая соломинкой коктейль. — То это тайский ром, нектарины, море, мама и папа… А у тебя?

— Люблю сменить в сексе семь-восемь поз… — припечатал откровенностью Эдик.

— За две минуты? — не удержалась от колкости Катя.

— Покажи язык… — более чем серьезно попросил спутник.

От неожиданной просьбы Егорова опешила и послушно показала язык. Эдик ощутимо напрягся, шумно вдохнул, а потом все же взял себя в руки.

— Вроде еще не начал раздваиваться…

Ну, все. Катю обуяла обида. А под алкоголем все казалось еще хуже. Вот кем он ее считает? Вот так значит,