— Приведут насильно, сэр?

— Как угодно, пусть только приведут. У нас сегодня, лейтенант, игра идет не копеечная. Когда вы отдадите все распоряжения, я бы хотел немного побеседовать с вами наедине.

Фарнхолм прошел несколько шагов в темноту. Через минуту лейтенант Паркер присоединился к нему. Фарнхолм раскурил новую трубку и задумчиво поглядел на стоящего перед ним молодого человека.

— Вы знаете, кто я такой, молодой человек? — резко спросил он.

— Нет, сэр.

— Бригадный генерал Фарнхолм. — И в темноте усмехнулся, явственно ощутив, как напрягся лейтенант. — А теперь, когда вы это услышали, сразу же забудьте. Запомните: вы никогда не слышали обо мне. Ясно?

— Нет, сэр, — вежливо сказал Паркер. — Но надеюсь, приказ понял достаточно хорошо.

— Это все, что вам нужно понять. И с этой минуты никаких «сэр». Знаете, чем я занимаюсь?

— Нет, сэр. Я...

— Я сказал, никаких «сэр», — перебил его Фарнхолм. — Если вы не будете так обращаться ко мне наедине, то более вероятно, что не используете этого выражения и на людях.

— Извините. Я не знаю, чем вы занимаетесь, но полковник внушил мне, что ваше дело в высшей степени важное и серьезное.

— Полковник нисколько не преувеличивал, — с чувством пробормотал Фарнхолм. — Это хорошо, очень хорошо, что вы не знаете, чем я занимаюсь. Если мы когда-либо доберемся до безопасного места, я обещаю вам рассказать обо всем, ну а сейчас чем меньше вы и ваши люди знаете, тем в большей безопасности все мы находимся. — Он помолчал, сильно затянувшись трубкой, и поглядел на краснеющий в темноте чубук. — Вы знаете, кто такой бродяга, лейтенант?

— Бродяга? — Внезапная перемена темы разговора заставила Паркера растеряться, но он тут же взял себя в руки. — Естественно.

— Хорошо. Вот кто я для вас с этого момента. И вы будете относиться ко мне именно как к такому человеку. Как к старому алкоголику и бродяге, очень желающему спасти свою шкуру. Вы должны относиться ко мне с добродушием и терпением, но презрительно. Вот ваша линия поведения. Обращайтесь со мной твердо, даже жестоко, если возникнет необходимость. Вы обнаружили меня болтающимся по улицам, когда я искал способ выбраться из Сингапура. Вы слышали от меня, что я прибыл сюда на небольшом пароходике, использующемся для сообщения между островами, и решили воспользоваться им для своих целей.

— Но судно ушло, — возразил Паркер.

— Тут вы правы, — согласился Фарнхолм, — но, вполне возможно, мы его еще найдем. Могут быть и другие, хотя я очень в этом сомневаюсь. Суть в том, что у вас всегда должна быть наготове такая история, вы всегда должны быть готовы изложить ее, что бы ни произошло. Между прочим, нашей целью является Австралия.

— Австралия... — Паркер был так озадачен, что на мгновение забылся. — Боже милостивый, сэр, это ведь за тысячи километров отсюда!

— В этом есть нечто фантастическое, — согласился Фарнхолм, — однако такова наша цель, даже если мы не сможем наложить лапу на что-то большее, чем весельная шлюпка. — Он прервался и повернулся кругом. — Как мне кажется, один из ваших людей возвращается, лейтенант.

Так оно и было. Из темноты возник солдат, три белых шеврона на его рукавах были хорошо заметны. Очень крупный человек, ростом не менее ста восьмидесяти пяти сантиметров и широкий в плечах. На руках он держал ребенка, который в сравнении с ним казался крошечным.

— Вот он, сэр. — Плотный сержант похлопал ребенка по спине. — Малыш сильно напуган, но это пройдет.

— Я в этом уверен, сержант. — Фарнхолм тронул ребенка за плечо. — И как тебя зовут, мой маленький человечек, а?

Маленький человечек быстро взглянул на него, покрепче обхватил ручонками сержанта за шею и разразился новым потоком слез. Фарнхолм поспешно отступил.

— Ну ладно, — он философски кивнул, — я никогда не имел подхода к детям. Я старый холостяк, а имя может подождать.

— Его зовут Питер, — сказал сержант деревянным голосом. — Питер Теллон. Ему два года и три месяца. Он живет на Мизор-роуд в северной части Сингапура и принадлежит к англиканской церкви.

— И он сказал вам все это? — недоверчиво спросил Фарнхолм.

— Он не сказал ни слова, сэр. Но на его шее висит медальон, где все это написано.

— Вот как, — пробормотал Фарнхолм, сочтя эту реплику единственно подходящей в данной условиях.

Он подождал, пока сержант присоединится к своим солдатам, и задумчиво посмотрел на Паркера.

— Приношу свои извинения, — искренне произнес лейтенант. — Откуда вы знали, что это белый малыш?

— Было бы чертовски забавно, если бы я этого не знал, прожив двадцать три года на Востоке. Да, вы можете найти китайского или малайского ребенка-беспризорника, но таковым он становится только по собственной воле. Вы никогда не увидите таких детей плачущими. Если же они плачут, то недолго. Азиаты всегда присматривают за своими детьми, я имею в виду, не только за своими собственными, но и за всеми детьми своей расы. — Фарнхолм помолчал и насмешливо взглянул на Паркера: — У вас имеются какие-нибудь соображения относительно того, что сделали бы японцы с этим малышом?

— Могу только догадываться, — мрачно ответил Паркер. — Я видел не много, но много всякого слышал.

— Умножьте то, что слышали, на два. Это совершенно бесчеловечная банда чудовищ. — Он резко сменил тему разговора. — Давайте вернемся к вашим людям. И постарайтесь унизить меня в их глазах, когда мы придем. Это очень нужно. Естественно, с моей точки зрения.

Прошло пять минут, затем десять. Солдаты беспокойно ходили взад-вперед, иные сидели на своих ранцах, но все молчали. Даже малыш перестал плакать. Из северо-западной части города доносилась стрельба, однако в общем ночь проходила очень тихо. Ветер переменился. Последние клубы дыма отнесло в сторону. Дождь все еще шел, шел сильнее прежнего, и ночь становилась все холоднее. Но тут с северо-востока, со стороны бухты Каланг, донеслись звуки приближающихся шагов: размеренные шаги трех шедших в ногу солдат и частый торопливый стук женских каблуков. Паркер уставился на появившихся из темноты и обратился к ведущему группу солдату:

— Что это? Кто эти люди?

— Медицинские сестры, сэр. Мы наткнулись на них, когда те бродили по берегу, — словно оправдываясь, пояснил солдат. — Считаю, что они заблудились, сэр.

— Заблудились? — Паркер уставился на высокую девушку, стоявшую ближе к нему. — Что это вы бродите здесь посреди ночи?

— Мы ищем раненых солдат, сэр. — Голос был мягкий и хрипловатый. — Раненых и больных, сэр. Но мы... мы не могли их разыскать.

— Допустим, — сухо согласился Паркер. — Вы старшая группы?

— Да, сэр.

— Пожалуйста, назовите свое имя, — сказал он уже не так строго: у девушки был приятный голос, и видно было, что она очень устала и дрожит под холодным дождем.