— Вот еще! С ума сойдешь, всякого придурка привечать! Пусть его кремлевские идиоты встречают! Его молодчики у нас в городе постоянно всякие гадости вытворяют. Недавно пьяный дебош в ресторане на Энгельса устроили. Я просто удивляюсь, откуда столько подонков берется? За него стабильно голосует около десяти процентов населения. — Грушев в раздумье почесал затылок. — Впрочем, видимо, столько у нас психически больных и имеется в наличие.

— А в 93-м за него вообще 23 процента проголосовало.

— Ну тогда народ это просто от отчаяния сотворил. Потому как ни Ельцину, ни коммунистам больше веры не стало.

— Сегодня, думаете, другие времена?

— Кто его знает! — Грушев вернулся на место за рабочим столом и взял в руки блокнот. — В общем, Якулеву мы поддерживать не будем. Даже если сверху прикажут. Пока что я здесь начальник. Нам эта беспутная баба уже давно надоела. Только задом вертит. Но сразу предупреждаю: у нас достаточно ограниченные возможности. Эти хлопцы из «Монолитной России» захватили все, что можно. И, самое главное, краевая и городская избирательные комиссии под их полным контролем. Так что будет довольно непросто что-либо сделать. Да и все газеты, телевидение и радио получили соответствующие указания. А без пиара, как теперь говорят, далеко не уедешь.

Узнав о моей встрече с мэром города, директор Интердома только тяжело вздохнула:

— Мужик-то он хороший. Но только мало чего может. Здесь заправляет не он. Боюсь, что его самого скоро попросят на выход. У него отношения с губернатором не сложились. Особенно с губернаторской пассией, которая свой нос во все дела сует. Да и «Монолитная Россия» ему не простит вольницы. Как бы они его не турнули…

Предсказания Галины Ивановны сбылись с точностью до процента. Уже через некоторое время, в Москве, я узнал, что мэра Грушева исключили из партии «Монолитная Россия». На мой телефонный звонок с соболезнованиями он отреагировал спокойно.

— Оно, может быть, и к лучшему. Уж больно надоело перед всякой сволочью раскланиваться.

Но, видимо, и партийные боссы переоценили свои возможности. Потому что Грушев так и остался на своей должности. Зацепить его было не за что. Однако я понял, что моим кандидатским амбициям в Иваново не сбыться. И спокойно покинул сей скорбный российский регион».

Под вечер, когда все окончательно стихло, Сурок по-хозяйски огляделся и юркнул в приоткрытую дверь соседней комнаты, в которой днем неоднократно уединялся хозяин кабинета со своей юной секретаршей. В потемках трудно было разобраться, что и как расположено. Но природное чутье не подвело. В открытом шкафчике возле низенького мягкого дивана оказался целый пакет с вкусными орешками и корзина нетронутых фруктов. «Этих запасов хватит на месяц», — подумал Сурок и начал перетаскивать добычу за диван. Когда работа была закончена, он по-барски уселся возле сложенной кучи и приступил к трапезе. Затем перетащил с дивана на пол маленькую подушечку и, устроившись по-королевски, сладко задремал.

С первыми лучами солнца Сурок поспешно запихал свое ложе поглубже в угол и перебрался на исходную позицию в кабинет. При первых стуках в приемной он нащупал лапой вшитый под шкурой чип передающего устройства и расположился поудобнее. Начался новый рабочий день во вражеском логове.

В кабинет медленной барской походкой вошел Сырков. Он осмотрел слегка затуманенным взглядом своих голубых глаз окружающую обстановку. Из тумбочки под телефонами с правительственной связью достал коробку дорогих гавайских сигар. Вынул одну из них. Очень долго крутил в руках прежде, чем откусить один из концов. Затем медленно с чувством начал раскуривать. Уселся в кресло, снял ботинки и положил ноги перед собой на рабочий стол. После этого нажал кнопку селектора внутренней связи.

— Ну, где там этот Жирновский? Зови его. Пусть заходит, скотина.

Сразу после этих слов дверь распахнулась, и Жирновский, «истинный лидер либеральных демократов», как он себя везде и всюду представлял, буквально влетел в кабинет.

— Здравствуйте! Здравствуйте, Владилен Михайлович! Я так рад, что при всей вашей невероятной занятости вы нашли время принять меня. — Жирновский начал, приближаясь к столу, услужливо шаркать носками ботинок. Через вытянутые на столе ноги Сыркова он изловчился дотянуться до пальцев его руки и бережно несколько раз прикоснулся к ним. — Вы не представляете, как к вам в последнее время трудно прорваться. Ну, просто совсем невозможно.

— Еще бы! — величественно, с растяжкой произнес Сырков. — Это у вас только одна партия. И то вы никак у себя порядок не наведете. А тут — целая свора! За всеми глаз да глаз нужен. Да еще — вот! Сами понимаете. — Сырков многозначительно указал взглядом на телефон с надписью «Президент».

Как будто прочитав его мысли, телефон вдруг трижды визгливо пропищал. Жирновский вжал в свою жирную шею голову и с интересом затаился. Сырков осторожно двумя пальцами снял трубку с рычага и отчеканил:

— Слушаю вас, Владимир Владимирович! Мы уже все подготовили!.. Завтра докладная записка со всеми раскладками будет у вас!.. Мы все возможные варианты предусмотрели… Я думаю, что они не решатся… Я, конечно, с генеральным прокурором переговорю. А, может быть, это лучше Сочину сделать? Они с ним как-никак свояки… Ну хорошо. — Собеседник на том конце провода, видимо, что-то долго и обстоятельно начал объяснять. Сырков по-школьному с видом прилежного ученика на каждое слово утвердительно кивал головой. После чего, глядя в сторону Жирновского, проговорил: — Он как раз у меня. Я ему сейчас все популярно разъясню. А насчет Фрикмана не беспокойтесь. Он вчера у меня был. Все вопросы оговорены. Он хоть и не шибко знается со своей еврейской братией, но сделает все, как надо. Владимир Владимирович, я к вечеру вам все обязательно доложу!

Сырков аккуратно положил трубку на аппарат и, подняв вверх брови, глубокомысленно проговорил.

— Вот так-то, дорогой мой Владимир Адольфович. Эти дурацкие выборные дела даже президенту покоя не дают. А тут еще ты со своими глупыми закидонами! — Сырков вытаращил глаза и постучал себя кулаком по виску. — Ну какого фига ты эту Кандолизу припудрил? Это ж надо придумать — решил ее отправить в Кантемировскую дивизию на ночь к солдатам. Тебе кто дал право советника президента дружественной нам державы проституткой называть? Тебе что, своих отечественных не хватает? Мне кажется, что ты вообще на этом деле помешан. Мы это все, конечно, замнем. Я уже дал команду комиссии по депутатской этике. Будем считать, что на пленке не ты, а кто-то похожий. Но вообще-то ты будь поосторожнее. Я уже заколебался тебя из всех этих историй выкручивать. Ты не забывай, что на тебе еще висит уголовное дельце по поводу разгрома детского садика.

— Да вранье все это, Владилен Михайлович! — Жирновский привстал и подался всем телом вперед. — Сплошной оговор! Меня там, у детишек, и не было вовсе!

— Ты эти сказки кому-нибудь другому рассказывай. — Сырков раскурил сигару и пустил кольцо дыма прямо в физиономию Жирновскому. — С прокуратурой, брат, шутки плохи. А ты еще, по-моему, какого-то районного прокурора зацепил. В общем так, — пыхнул ему еще раз в лицо сигарным дымом Сырков, — дело мы попросили замять. Но впредь умнее будь. И слушаться должен. Иначе — уничтожим.