– Я – нет. Зато у меня дочка пророк.

Наступившую тишину нарушило только озадаченное Ефимово:

– Оп-паньки!

– Так пророк? Или все-таки прорицательница? – осторожно уточнил Ефим, когда молчание в очередной раз стало невыносимым.

– Не знаю! – резко ответил Рублев. – Может быть, вообще ни то ни другое. Она еще и говорить-то связно не очень умеет, куда ей пророчить? Но она предвидит будущее и как-то это транслирует на меня. Глянет вот так иной раз, прямо в глаза, и я вдруг понимаю: завтра приедут Швед с Ефимом. Вчера, к примеру, глянула.

– Может, это ты сам? – еще осторожнее предположил Швед.

Рублев вяло покачал головой:

– Вряд ли. Вероятности я, конечно, прикидывать всегда умел, я все-таки немножко маг. Умел и умею. Но тут совсем другое, тут не вероятности – тут абсолютная уверенность. Вроде дежа-вю, только направленное в будущее. И оно до сих пор всегда сбывалось. И всегда – всегда! – сначала Маришка на меня глядит. И взгляд у нее при этом… как бы это сказать попонятнее… не детский, вот. Это быстро проходит, она потом балуется себе, как будто ничего не было. А я просто открываю для себя кусочек будущего. Иногда еще немного для других.

– Интересные дела, – пробурчал Швед. – Слушай, а дочь тебе ничего такого связанного с Дозором не напророчила? Может, ты поэтому и отказываешься?

– Пока не напророчила, – угрюмо сказал Рублев. – Я бы не стал врать, ты меня знаешь. Просто решил… перестраховаться. Пусть подрастет, а там видно будет.

– А жена как? – не слишком тактично вмешался Ефим. – Она ж у тебя не Иная.

– А никак. – У Рублева странно дернулась щека. – Она ничего и не знает. Даже обо мне.

– Монстр ты. – Ефим вздохнул. – Два года уже маскируешься.

– Это нетрудно, – холодно заметил Рублев. – Будь я просто оборотнем – тогда да. Но я же маг. Метаморфоз у меня вот где. – Рублев продемонстрировал весьма убедительный крепко сжатый кулачище. – Я уже и не помню, когда в последний раз перекидывался. Да, честно говоря, особо и не тянет. Вон, с собачками иногда по траве поваляюсь, порычу, за загривки их потреплю, и довольно. Они-то все как надо понимают, не то что люди…

Швед залпом допил чай и в упор поглядел на Рублева:

– Ну, что же… Мы все поняли. Займемся тогда офисом. Так, Ефим?

– Нет проблем. – Ефим пожал плечами. – Риэлтор у меня на поводке. Правда, уйдет какое-то время на расселение, это к бабке не ходи. Да и денег, не знаю, хватит ли? Там больше десятка квартир, а Гоголевская – это центр, считай…

– Хватит денег, – буркнул Швед. – Нам за старый офис положена компенсация, Прага оплатит.

– Тогда и думать нечего. – Ефим на глазах повеселел. – Есть шансы управиться за неделю. Главное, чтобы квартиры для аборигенов быстро нашлись. А там – всем плюс одна комната, и выметутся как миленькие. Переезды я им опять же организую, концы остались. А вот дальше – ремонт, и это, братцы, такая гнусная штука, что любая магия бессильна: месяца три-четыре, никак не меньше. Пошли, шеф.

Швед молча встал.

* * *

– Ты чего машину-то не стопоришь? – Швед отвлекся от размышлений, в которые поневоле то и дело погружался, и легонько пихнул Ефима локтем в бочину.

– Ща, – сонно ответил тот. – Через шесть минут хороший «бээмвэ» проедет.

– А другие машины тебя не устраивают, что ли? – искренне удивился Швед.

– Не-а, – вздохнул Ефим. – Ну, нравятся мне «бэхи», что делать?

– Чудак-человек, – проворчал Швед. – Не все ли равно, на чем ездить?

Ефим поборол сонливость и с интересом воззрился на Шведа:

– Конечно, не все равно! Ты ж на «Баварии» у себя не ходишь?

– Не хожу, – подтвердил Швед, который уже все понял. – «Дюфур»! Только «Дюфур»!

– Вот видишь!

– Вижу… Понял я, понял. Вон она, твоя «бэха», тормози.

«А шести минут-то не прошло! – подумал Швед вскользь. – Просчитался напарничек!»

Ефим с непривычно серьезным лицом заработал, однако автомобиль и так уже начал притормаживать и жаться к обочине. Глаза у водителя, конечно же, были стеклянными.

– Все-таки твоя аналогия не совсем уместна, – продолжил Швед уже в машине, когда тронулись. – Яхта – это тот же дом, он должен быть своим в доску. Крепким, надежным и все такое. А что до машин – так мы на ней сейчас подъедем, выйдем и скорее всего никогда больше не увидим. Подъехать можно и на «Запорожце».

– Можно и на «Запорожце», – лениво согласился Ефим. – Но лучше все-таки на «бээмвэ».

– А если бы мимо «мерс» хороший проехал, ты бы его тоже не тормознул? – продолжал допытываться Швед.

– Не, «мерсы» тормозить нельзя, проблемы могут быть, – сказал Ефим совершенно серьезно.

– Проблемы? – несказанно удивился Швед.

– Мало ли кто там внутри? – пожал плечами Ефим.

– Погоди, – не унимался Швед. – Проблемы у нас? У Иных?

– Даже у нас. Ты не забывай, это столица. У нас, у Иных, правительство офис отобрало, понимаешь? И мы это схавали. Тебе охота встревать туда, где Лайка и Наримановну мигом с доски убрали? Только честно?

Швед нахмурился. Ему нечего было ответить. Совсем нечего.

– Вот и мне неохота, – подытожил Ефим. – Лучше скажи, куда тебя везти, потому что я лично поеду риэлторов ловить.

– Сейчас? – снова удивился Швед. – Вечером?

– Самое время, – хохотнул Ефим. – Сейчас обработаю, а утром как раз будут во всеоружии.

Швед задумался – а куда ему действительно ехать? Офиса больше нет, «Виктории» тоже.

– Слушай, а что с квартирами в Параджановском доме? Они еще наши или тоже отобрали?

– Куда они денутся? Их же я оформлял! – хмыкнул Ефим. – Дать ключ?

– Давай! Тем более ночью Симонов грозился подъехать.

Ефим покопался во внутреннем кармане и выдал три ключа на витом стальном колечке.

– Держи! Это от двери на этаж, а квартирные скорее всего не заперты. И кстати, можешь взять себе, у меня еще есть. Ты ж теперь шеф как-никак…

– Спасибо, – буркнул Швед. – Только я их лучше внутри оставлю, неохота с собой таскать.

Ситуация, когда Иные годами не пользовались ключами, была весьма распространенной. Дверь просто никогда не отпиралась, а домой и из дому ходили в Сумраке.

– Да как знаешь, – беспечно вздохнул Ефим. – Твои ключи, как нравится, так и поступай.

Швед вышел на площади Победы, около цирка. Ефим помчался дальше. Швед даже не ожидал, что тот вот так вот, с ходу и очень рьяно впряжется в работу, но в целом это было вполне в духе Ефима – заниматься делами без оглядки на время суток. Прежний глава Дневного Дозора ценил его в том числе и за это.