– Кладку-то тоже ломать будешь? – спросила она у Лары,бесцеремонно прервав супруга.

– Уже, – ответила Лара и, затаив дыхание, стала ждатьреакции. Но старики Кузнецовы встретили это известие более чем спокойно.

– И правильно, – кивнула баба Шура. – От неенадо в первую очередь избавиться. Кирпич там плохой. Крошится. Уж как я с ниммучилась. Только уберешься, опять насыпалась труха да пылюга цементная...

– Не больно ты часто и убиралась, – буркнул дядяВася. – А стену ломать надо не поэтому! А чтоб каминвосстановить. Слышал я от кого-то (от Графини вроде), что раньше шикарный каминв нашей комнате был. С мрамором и позолотой. Да только разобрали егодавным-давно и увезли куда-то. А когда стали квартиру в коммуналкупеределывать, и нишу заложили. Чтоб у новых жильцов не было искушения огонь вкомнате разводить...

– То есть та кладка появилась тогда же, когда и межкомнатныеперегородки? – неуверенно спросила Лара. Это никак не вязалось с ееверсией. – В двадцатые годы?

– Точно, – поддакнул дядя Вася.

– А вот и не точно, – торжественно молвила бабаШура и глянула на мужа с нескрываемым превосходством. – Не помнишь разве,что перекладывали ее, стену-то?

– Когда? – осторожно спросила Лара, не желая показатьсвоей заинтересованности. – Хотя вы, наверное, не помните, столько летпрошло...

– Почему же? Помню очень хорошо, – парировала старуха.И, загордившись от сознания собственной значимости, стала излагать: – Этобыло в семьдесят первом. Я как раз собиралась на работу выходить последекрета. Май стоял. Весна. Но холодная. Мы в деревню намылились, а на дворе дождида стужа, все откладывали. Но тут коммунальщики ремонт в нашей квартирезатеяли. Это сейчас все за свой счет, а раньше государство о нас заботилось.Раз в десять лет в подъезде белили, да и в квартирах нет-нет да подшаманят.Обычно, конечно, по мелочи, но в тот год прям капитальный затеяли. Трубыотопления поменяли, стены заделали, все покрасили. И такой нам кавардак вквартире устроили, что прямо житья не стало. Пришлось в деревню ехать, хотятепла никакого не наступило. Но деваться было некуда! У нас ребенок маленький,а в коммуналке не продохнешь от пылищи да краски...

– Не только мы, все уехали, – присоединился к женеКузнецов. – Кто куда. Кто, как мы, в деревню. Кто к родственникам.А Андромедыч на работе ночевал, ему податься некуда было...

– И что, квартиру без присмотра оставляли? –поинтересовалась Лара.

– Нет, конечно. Графиня дежурила. Она единственная изкоммуналки не выезжала. У нее ни дачи, ни родственников, ни работы. Вот исидела дома. А мы только рады. Если на кого квартиру и оставлять, тотолько на нее. Во-первых, точно ничего чужого не прихватит и другим не даст (мыведь ей ключи от своих комнат оставили), а во-вторых, у нее не забалуешь!Рабочие перед ней на цыпочках ходили.

– Это точно, – кивнула баба Шура, и от этого движенияее «кукиш» на макушке заколыхался. – Стену в нашей комнате переложитьименно она каменщиков заставила. Слышала, как я жаловалась на то, что из щелейдует, и велела старую сломать, а нишу новым кирпичом заделать. Они так исделали. Да только лучше не стало. Сначала, конечно, я обрадовалась: теплостало, хорошо, а немного погодя цемент крошиться начал. Плохой, видно, растворзамесили. Тяп, ляп – лишь бы отделаться!

– Да они всю квартиру нам так отремонтировали, что лучше бне брались, – проворчал дядя Вася. – Трубы вскоре потекли, а краскойуж какой покрасили... Ужас! Вонь стояла все лето. Пришлось в деревне жить.

– И, главное, пахло как-то странно, – подхватила бабаШура. – То ли тухлятиной какой-то, то ли газом. Мне казалось, газом,думала, они что-то повредили, когда кухню ремонтировали, но нет. Из Горгазаслесари приходили, проверяли, сказали, все нормально...

– А я тебе сразу сказал, что не в этом дело, –веско молвил Кузнецов. – В дымоход ворона упала, сдохла и разлагатьсяначала. Этот смрад к запаху краски примешался.

– Хорошо, деревня у нас была. А то не знаю, как лето быпережили.

– То есть осенью запах улетучился? – поинтересоваласьЛара.

– Да вроде бы...

– А вот скажите, баба Шура, в тот год не приходил ккому-нибудь из ваших соседей высокий мужчина в кожаной куртке?

Услышав вопрос, старуха скорчила недоуменную гримасу:наморщила лоб, свела брови, а губы вытянула утиным клювом. Пришлось Ларепояснять:

– Я помню, мне тетка рассказывала о мужчине в коже,являвшемся в вашу коммуналку. Будто бы именно во время ремонта. К комуименно, не помню, но он точно бывал в квартире. Тетка его заприметила, потомучто он был щегольски одет. Тогда, сами помните, как мужчины одевались! Все вдрапе да плащевке. А этот в коже фирменной. Вы, как женщина, тоже должныбыли обратить на него внимание... – Она с надеждой посмотрела на бабуШуру. – Не помните такого?

Старуха втянула губы и принялась их жевать. Она не понимала,зачем Ларисе нужны эти сведения, поэтому тянула с ответом. Вместо нее ответилдядя Вася:

– Никто в нашу квартиру во время ремонта не приходил.К кому приходить-то, ежели никого из жильцов нет? – резонно заметилон, после чего полюбопытствовал: – А чего тебя так этот кожаный пижонинтересует?

Лара замялась. Она не знала, как удовлетворить еголюбопытство. Про скелет рассказывать не хотелось, а на ходу врать она не умела.Вот и молчала. Старикам это не понравилось. Особенно «полосатой мымре». БабаШура выставила вперед крючковатый палец, ткнула им в Лару и обличительным тономпроговорила:

– Темнишь, девка!

– Да, Ларис, ты чего темнишь-то? – насупился Кузнецов.

– Понимаете, в чем дело... Я, руша стены, нашла в каминнойнише мужские вещи. Куртка кожаная, добротная, явно дорогая, в ней бумажник,ключи. – Она воровато глянула на Кузнецовых, проверяя их реакцию. Но тесидели с каменными лицами. – Я решила, что это вещи того пижона, прокоторого тетка рассказывала, но никак не могу взять в толк, как они оказались ввашей комнате.

Дядя Вася неопределенно пожал плечами. А вот баба Шура,как всегда, нашлась:

– Ответ один. Это вещи не пижона твоего, а кого-то изкаменщиков. Разделся да забыл. А потом нишу заложил. Когда очухался, былопоздно. Не ломать же стену!

– Ради кожаной куртки я бы сломал, – возразилКузнецов. – Ты вспомни, каким дефицитом были такие вещи. А тем болееесли в кармане кошелек остался...

– И ключи, – добавила Лара. – А налацкане значок «Делегату XXIV съезда КПСС»...

– Тогда точно, не каменщику куртка принадлежала, разве такихна съезды посылали...

– Примолкни, Васька! – ни с того ни с сего гаркнула намужа баба Шура. Но тот не обиделся: привык, видно, а старуха, уставившись наЛару глазами, горящими огнем озарения, прошептала: – Вспомнила! Вот ты какпро значок сказала, меня будто по лбу тюкнуло... – Она проиллюстрировалаэто, ткнув себя пальцем в морщину между бровей. – Бывал в коммуналке нашеймужик этот. Высокий, красивый, в коже. Пижо-он. Лет пятьдесят ему было, ноухоженный. Не то что наши ханыги! Я прям залюбовалась им, когда в дверяхстолкнулась...