– Сам позвонишь, Борис Иванович, как разберешься.

– В смысле, когда съем? Так это будет не скоро.

– Как получишь, позвони, я к вечеру буду на месте.

– Хорошо, Гриша, спасибо.

– Ну давай, Комбат, до встречи.

В трубке послышались гудки. Рублев стоял, держа трубку в руках, и расслабленно улыбался – так, словно был ужасным сластеной и ему перепала большая ложка меда. Даже курить не хотелось: приятно, когда про тебя не забывают.

Рублев потер руку об руку, затем несколько раз звонко хлопнул в ладоши.

«А где же Подберезский, черт бы его подрал?» – и принялся названивать Андрею. Но ни один из трех известных ему телефонов не ответил.

– Непонятно, – сказал Рублев, – ну да ладно.

Он взглянул на часы. До прихода поезда оставалось полтора часа.

«Машина вроде бы заправлена, – задумался Комбат. – Да-да, я вчера ее заправил, ездил немного, так что горючего мне хватит.»

Одевался Рублев быстро, это было армейской привычкой. Он всегда требовал от своих подчиненных уметь быстро собираться, но и сам умел. Так что через две минуты Рублев был готов.

А дворничиха на улице все еще продолжала шуршать метлой. В квартире пахло терпким дымом свежесгоревшей листвы, мужчина улыбался, расхаживая по комнате. Настроение у него было уже приподнятым, словно не посылка прибыла из далекой Сибири, а приехал сам давний надежный друг Григорий Бурлаков.

«Молодец, Гриша, – подумал Борис Иванович. – Золотые у меня ребята, никогда не подведут. Вот уж молодцы! Где этот Андрюха?»

В памяти всплывали лица его подчиненных, сослуживцев, многие из которых не вернулись домой. Но те, которые вернулись, были комбату десантно-штурмового батальона дороги, ведь каждый из них доказал себе и другим, что он настоящий мужчина.

Рублев остановился перед большой фотографией над диваном. На снимке было человек пятьдесят, все в камуфляже, все с оружием.

«Вот он, Гриша, – Рублев смотрел на молодого широкоплечего парня, который на полголовы возвышался над другими. – Эх, сибиряк, сибиряк, лучше бы ты сам приехал. Я бы даже позволил себе выпить, а вот курить бы не курия. И вы бы мне все завидовали. Опять бы все собрались, повод как-никак… Ну да ладно».

В приподнятом настроении Борис Рублев добирался до вокзала. Утренняя суета, нервное движение на улицах абсолютно его не злили и не раздражали. Он уступал дорогу всем, кто спешил, прижимался к тротуару, вежливо пропуская пешеходов, – в общем, на дороге вел себя Борис Иванович Рублев образцово. На вокзале долго искал место, где припарковаться, наконец воткнул свою машину в центре площадки, закрыл дверцу и направился на вокзал.

Борису Рублеву нравились вокзалы, порты, аэропорты.

Он любил смотреть, как уплывают корабли, как, стуча колесами, гудя и фыркая, отъезжают поезда. До прихода поезда оставалось еще добрых полчаса, и Рублев прохаживался, оглядываясь по сторонам.

На вокзале царило оживление, звучали громкие объявления о прибывающих и отходящих поездах, о том, что вагон такой-то находится в хвосте поезда или в голове. Все это бывший комбат слушал не очень внимательно – чужие проблемы.

Наконец он услышал, на какой путь прибывает нужный поезд, и оживленно потер рука об руку, словно ему предстояло обнять кого-нибудь из своих друзей и крепко сжать мозолистую ладонь.

На вокзале было очень много подростков и детей, просящих денег, чтобы купить еды. Но к Рублеву они почему-то не подходили. То ли вид у него был не очень богатый, на нового русского не тянул, то ли вообще он выглядел грозно и походил на работника правоохранительных органов в штатском.

"Да, детей много. Чертова власть, куда она смотрит?

Совсем детьми не занимается. Да и родители, черт бы их подрал, за детьми не приглядывают."

– Были на вокзале беженцы из различных регионов – во всяком случае, за таких они себя выдавали, грязные, вонючие. Они сновали как тени, прижимаясь к стенам, и бросались к выходящим из поездов мужчинам и женщинам, чей внешний вид подсказывал, что у них есть деньги и у них можно поживиться на бутылку пива.

Длинное зеленое тело поезда медленно подъехало к платформе и, дернувшись, остановилось. Тут же проводники взялись протирать поручни, открывать двери, сбрасывать ступеньки.

Рублев шел вдоль состава, уступая дорогу людям, которые выгружались с чемоданами, баулами, всевозможными корзинками. Вот и шестой вагон. Действительно, проводницей оказалась симпатичная невысокая блондинка со стройными ногами и огромной грудью.

– Здравствуйте, девушка, с приездом, – сказал Рублев и улыбнулся в усы.

– Здравствуйте, здравствуйте, " – как-то небрежно бросила проводница.

– Мне тут передавали.

– Так это вы Борис Рублев? Или Подберезский?

– Я Рублев.

– А документы у вас есть?

– Есть, – сказал Рублев, вытаскивая из кармана водительское удостоверение.

– Верю, это я так. Ваш друг описал вашу внешность, так что ни с кем не спутаешь.

– Серьезно?

– Да, – сказала девушка. – Пойдемте, я не смогу вытащить ваш баул.

– Такой тяжелый?

– Тяжелый – не то слово.

Она провела Рублева в свое маленькое купе и показала на верхнюю полку.

– Вот, берите.

Рублев поднял руки и потащил на себя баул. Весил этот баул не меньше сорока килограммов, но Борис Иванович легко опустил его и поставил на пол одной рукой.

– Может, вам помочь? – улыбнулась проводница.

– Да нет, спасибо, я и так справлюсь. И не такой уж он тяжелый.

– Ничего себе, не тяжелый! А что там ваш друг передал?

– Всякую всячину, гостинцы.

– Хороший мужчина.

– Хороший, – согласился Рублев.

Он выбрался с баулом из вагона, минут пять еще поговорил с проводницей о погоде в Сибири, о том, что делается в Москве. Девушка явно набивалась на свидание, но Борису Ивановичу она не очень понравилась, хотя была, в общем, нормальной и не пошлой, самое главное.

– Спасибо вам большое.

– А у меня даже ваш телефон есть, – вдруг сказала она.

– Как это? – не понял Рублев.

– Мне ваш друг дал, на всякий случай. И еще какого-то Подберезского Андрея три номера.

– Есть такой у нас общий знакомый.

– Если бы вы не пришли, то пришлось бы звонить.

– Но, как видите, не придется, я появился.

– Слава Богу, – как-то уже холодея, произнесла девушка, понимая, что ничего с этим привлекательным широкоплечим мужчиной у нее не получится, и заспешила по своим делам в вагон, на прощание махнув Рублеву рукой.