благородными и простолюдином, причём за ней вся школа через окна наблюдала. И ничего. Ни тебе учителей поблизости, ни разговоров по душам с завучем. Но стоило мне пару раз махнуть руками и нас сразу потащили разбираться. Словно только и ждали, когда всё произойдёт.

Про то, что предыдущая драка была противостоянием «главного героя» и мелких злодеев я упоминать не стал. Нужно понимать, что мои фантазии, порождённые скорее скукой и обидой на несправедливость бытия, не являются аргументом для реального понимания событий. Но, похоже, я был недостаточно убедителен.

— Это всё ещё может оказаться обычной случайностью. Пусть очень редкой и маловероятной, но может, — продолжал упорствовать отец.

— Ты не видел, как они себя вели. Словно существует уже отработанный и привычный механизм.

В этот момент у меня в голове как будто щёлкнуло. А что если так оно и есть? Да, сейчас Антон учится в престижной и серьёзной школе. Однако, как уже было подмечено, мы там всего второй день. Раньше этот парень вполне мог обитать в месте попроще и уже отработать такую схему.

Важно учитывать чужую мотивация к тем или иным действиям. Использовать благородный статус можно очень по-разному. То, за что самому Антону грозит серьёзное наказания, вплоть до физической расправы, для члена рода, даже малолетнего, может обернуться лишь выговором или небольшим штрафом. Поэтому приструнить кого-то из «списка» и сделать своей шестёркой это очень дорого стоит.

Я постарался сосредоточиться и вспомнить все произошедшие события. Вот Антон, с парочкой своих прихлебателей, подходит к окну. Вроде как они собираются вместе со всеми наблюдать за дракой Зига, но неожиданно быстро теряют к этому интерес. Только обратно, к своим местам, ребята не стали возвращаться, остановившись рядом со мной. Очень уж подозрительная случайность. А дальше они, буквально, начали проверять меня на «вшивость».

Какие вообще могли быть варианты развития ситуации? Первый — я ничего не делаю, и они понимают, что меня можно прогибать дальше. Второй — я начинаю конфликт, но вяло. Например, не желаю нарываться на драку. Здесь уже стоит вспомнить, что Антон сразу ответил мне в грубой форме, даже не пытаясь закончить дело миром. А ведь парень знал, что я не простолюдин, в отличие от него самого. Закрадывается серьёзное подозрение, что даже если бы мы просто стояли и пререкались, драки всё равно было не избежать.

Да и поведение его прихлебателей очень показательно. Ребята даже не удивились тому, что происходит. Забавный момент: когда Антон получил первый удар, никто и не дёрнулся, чтобы защитить его или напасть на меня. Все просто спокойно стояли и ждали. Словно знали, как дальше будет развиваться ситуация, что вот-вот появится завуч и всё пойдёт по отработанной схеме.

Именно эти мысли я и высказал отцу. Мы даже ещё раз пересмотрели мою запись на телефоне, там как раз был виден один из подручных Антона. Его абсолютное спокойствие и отсутствие эмоций на лице, говорило в пользу построенной теории. Я откинулся в кресло и продолжил разговор.

— А теперь главный вопрос. Почему завуч во всём этом участвовал? Точнее даже не это. Как давно он там работает? Не случилось ли так, что этот человек появился вместе с Антоном, перейдя из его старой школы?

— Ты строишь версии про заговоры на ровном месте. Не думаешь что перегибаешь?

— Отец, ты же легко можешь узнать ответы на мои вопросы. Это будет уже серьёзный повод задуматься. К тому же, что скажешь про Евгения Петровича?

— Мы с отцом твоего одноклассника перекинулись всего парой фраз, намечая будущую встречу. В целом, он неприятный тип и не любит смотреть в глаза, но явно не дурак! И, раз знает кто я такой, не послал бы сына заниматься подобными глупостями.

Я ещё раз вспомнил появление Евгения Петровича. Мужик точно не был в курсе происходящего и прилетел так, словно ожидал проблем, а не пытался использовать появившуюся возможность. Интерес он начал испытывать только тогда, когда завуч принялся расписывать ситуацию, и тут же его потерял, стоило лишь увидеть герб моего рода.

— А что если Евгений Петрович и не знал? Что если это уже привычная и отработанная схема? Что если Антон сам подговорил завуча, без участия отца? Просто, решил проявить инициативу, не до конца понимая, в каком месте находится.

— Сын, ты перегибаешь. Звучит так, словно есть целая система, по которой простолюдины устраивают проблемы благородным. Я сам учился в школе и двадцать лет назад о таком даже подумать никто не мог.

— Сейчас другие времена. Слухи про то, что правящая нашим сектором семья Гейс связана с бандитами, ходят давно.

Отец поморщился, но ответил.

— Они почти полтора столетия являются одной из четырёх правящих семей. То, что кому-то не нравятся их методы, ещё не повод заходить так далеко в своих заблуждениях.

Я даже мог ему поверить, если бы предок не отводил взгляд, выдавая эту тираду. И только когда наши глаза снова встретились, диалог возобновился.

— Подумай вот о чём. Если я прав, и Евгений Петрович, будучи простолюдином, протащил своего человека на пост завуча в такой элитной школе, то насколько велико его влияние?

— Хорошо. Я узнаю всё более подробно и тогда мы вернёмся к этому разговору.

Фух. Можно было выдохнуть. Всё же я его почти убедил. А значит, смог избежать самого страшного: длительной и нудной лекции о том, как плохо драться и что надо быть мирным и добрым человеком. Помнится, первый раз что-то такое я выслушивал ещё в младшей школе. Стоило только заехать в нос какому-то мальчишке, и отец тут же завёл эту шарманку. О том, что я сознательнее их, что нужно уметь себя вести и бла, бла, бла. Попытки обратить внимание на важный факт, что порой нужно сразу показывать свою позицию и не прогибаться, его ни в чём не убеждали. Аргументы были примерно следующие: «Ты же ментально намного старше других детей, а значит, просто обязан найти способ решить всё без рукоприкладства».

Можно было бы сказать, что некоторые конфликты нельзя решить миром. Напомнить про то, как убили маму и остальных, и как потом отец закончил это всё кровавой бойней, но такое было бы ударом ниже пояса. Так что я просто терпел его длинные и нудные лекции о пацифизме. Правда, очень их не любил и отбивался до последнего, пытаясь отстаивать свою точку зрения.

— Что ты решил делать с отцом Антона? — вернулся я к разговору.

— А? Да ничего такого. Мы же все понимаем, что это просто детские глупости. Они заплатят