— Как же она шла в такой юбке? — поинтересовался Стивен, по–английски и чуть в сторону.

— Она её сняла, — стыдливо покраснел Ахмед.

— Восхитительный у вас нож, — сказал женщине Стивен. — Обычно рукоять не предназначается для такой маленькой изящной руки.

— Позвольте вашу достойную руку, — пугающе улыбнулась молодая женщина, вытащив крис — острое лезвие из воронёной стали с насечками, и провела по руке, выбрив полоску так чисто и гладко, как хороший цирюльник.

— Скажите, пусть на мне покажет, — вскричал главный канонир, а восточный ветер подхватил брошенный им край парусины, осыпал порошком его помощника и далеко разнёс порох неуловимым, безвозвратно потерянным облачком пыли.

— Смотри, Том Эванс, что я из–за тебя сделал, тупой ты хер, — взревел мистер Уайт.

— Ахмед, — сказал Стивен, — будь любезен, кофе в палатку. Серебряный кофейник, четыре чашки и подушку для леди. Бережёный Киллик, беги побыстрее к капитану, передай ему моё почтение и скажи, что сюда прибыли двое морских даяков.

— И бросить моё серебро? Да с моими бедными ногами? — заныл Киллик, размахивая руками над нереально сверкающим на солнце арсеналом столовых приборов. — Ох, сэр, пошлите лучше юного Ахилла. Он бегает шустрее всех во флоте.

— Ну, ладно. Пожалуйста, Ахилл, поспеши. Уверен, ты не забудешь передать капитану моё почтение.

А когда Ахилл перемахнул через бруствер и помчался по склону, продолжил:

— Ты что, не доверяешь своим товарищам по команде, Киллик?

— Нет, сэр, — отвечал Киллик. — Ни им, ни тем иностранцам. Не хочу сказать ничего плохого о леди, но как они вошли и сказали «привет» на своём языке, сразу показались очень заинтересованными. Господи помилуй, как они вытаращились на эти супницы!

Проходя мимо выставки серебра, гости по–прежнему казались заинтересованными, но обменявшись парой слов на языке, который явно не был малайским, отвели глаза и вошли в палатку.

Очевидно, седовласый мужчина находился в подчинении у женщины. Он сел на землю в некотором отдалении, и, хотя его слова на малайский лад звучали достаточно вежливо, они были далеко не так изысканны и многословны, как её речь, оживлённая, без грубых прямых вопросов, но направленная на то, чтобы извлекать из Стивена информацию, какую он сочтёт возможным выдать.

Конечно, он предпочёл бы ничего ей не сообщать — давно привычная осмотрительность привела к тому, что даже точное время узнать у Стивена было непросто. Но очевидно, полное нежелание говорить было бы столь же неразумно, как и излишняя говорливость, и потому теперь он рассказывал ей только то, что она, должно быть, уже знала, и так многословно, что когда появился Джек, раскрасневшийся чуть больше обычного от гонки вверх по холму за Ахиллом, Стивен всё ещё вёл беседу о преимуществах и недостатках тёплого климата.

Он с надлежащими формальностями представил гостям капитана, а Киллик украдкой прикрыл ведро в углу синим сигнальным флагом, на который Джек и уселся. Подали кофе, и Стивен сказал:

— Капитан не понимает малайского, поэтому прошу извинить меня за то, что я буду говорить с ним по–английски.

— Ничто не доставило бы нам большего удовольствия, чем звучание английской речи, — ответила молодая женщина. — Мне говорили, что она очень похожа на птичью.

Стивен поклонился и сказал:

— Джек, во–первых, прошу, не смотри на эту молодую женщину с такой неприкрытой похотью. Это не только невежливо, но и ставит тебя в невыгодное положение. Во–вторых — могу ли я попросить этих людей за плату доставить сообщение в Батавию? И если так, каково будет сообщение?

— Это было почтительное восхищение. И вообще — кто бы говорил. Но я постараюсь перевести взгляд на что–нибудь иное, чтобы избежать недопонимания. — Джек отхлебнул кофе, чтобы взбодриться, и продолжил: — Да, пожалуйста, узнай, не посетят ли они по нашей просьбе Батавию. Если попутный ветер продержится, это займёт у них не больше пары дней. А что касается содержания сообщения, дай мне подумать, пока ты сперва не уладишь это дело.

Стивен поднял данный вопрос и слушал внимательно длинный, хорошо продуманный затянувшийся ответ, как всегда размышляя, о том, что здесь более оживленная, ясно изложенная речь, чем любая другая, которую он встречал в Пуло Прабанге, за исключением разговора с Ван Да, чья мать была из даяков. Когда она закончила, доктор обернулся к Джеку и перевел:

— Вкратце, все зависит от платы. Ее дядя, человек высокой должности в Понтянаке и капитан проа, до крайности желает провести Фестиваль черепов у себя дома. Это станет великой потерей для него, остатка команды и самой леди отказаться от Фестиваля черепов. Даже с таким благоприятным ветром уйдет два дня, чтобы добраться до Батавии.

Дискуссия возобновилась с обсуждением обычных праздников в разных частях света и в частности Фестиваля черепов, и в конце концов достигла области компенсации и гипотетических сумм и способов оплаты. И когда кофе снова разлили, Стивен обратился к Джеку:

— Я полагаю, сейчас мы найдем общий язык, возможно, тебе необходимо составить список вещей, которые намерен получить от мистера Раффлза, чтобы сэкономить время. Так как предполагаю, что шхуну бросать никто не собирается, и она почти готова.

— Не дай Бог! — крикнул Джек, — это плевок в лицо Фортуны. Нет. Я просто напишу несколько простых вещей, которые он сможет отправить первой рыбацкой лодкой, не дожидаясь «индийца» или чего–нибудь наподобие. — И начал, — два центнера табака, двадцать галлонов рома (или арака)… — и дошел до 12-фунтовых ядер и пятисот фунтов картечи, двух полубочек красного крупнозернистого пороха и одной мелкозернистого, когда Стивен прервал его:

— Мы договорились о цене в двадцать иоганнесов.

— Двадцать иоганнесов? — вскрикнул Джек.

— Разумеется, это очень дорого. Но это самый маленький вексель Шао Яна из имеющихся у меня, а я не хочу вводить эту женщину в искушение.

Он увидел, как на лице капитана Обри начала вырисовываться улыбка, а глаза предостерегающе засветились.

— Джек, сейчас прошу тебя не проявлять остроумия: леди славная, как янтарь, у нее крайне проницательный ум, и ее нельзя оскорблять. Я не желаю вводить ее в искушение, повторяю, расплачиваясь с ней золотом — сатана может надоумить сбежать с ним. Эти иоганнесы она получит, лишь вручив Шао Яну твою записку и его вексель, контрассигнованный мной. Печать Шао Яна ей хорошо известна. Так что как только твой список будет готов, прошу отдай его мне, и мы их вместе сложим. Более того, леди, которую зовут Кесегаран — никаких комментариев, Джек, пожалуйста, только скромно смотри, опустив глаза — заявляет, что она будет крайне рада посмотреть на шхуну. И раз ветер, встречный для проа ее дяди, попутный для нашей шлюпки, мы можем выиграть час–два, отвезя ее на южную оконечность острова. Помимо всего прочего, этого требует от нас и вежливость.

Они смотрели, как катер выходит в море, набирает приличное расстояние от берега, поворачивает и скользит к южной оконечности острова по приятному оживленному морю — светло–синему с крапинками белого. Матросы вели себя в соответствии с флотскими приличиями. Неуместными были лишь отсутствие мундира у Сеймура и манеры Кесегаран — с кормового сидения она перебралась на подветренный планширь и уселась на нем, несясь по морю в самой естественной в мире манере.