он не подходит к нему. Юрий ждет. Срабатывает автоответчик.

Автоответчик. Извините, сейчас Юрия и Фионы нет дома, или они не хотят отвечать на звонок. Оставьте сообщение после гудка и может быть мы вам перезвоним.

Ангелина. Юрий? Юрий, ты дома? Что с твоим сотовым? Мне нужно с тобой поговорить…

Юрий садится на матрасе и недоверчиво смотрит на телефон. Щеки порозовели от смеха, тяжело дышит.

Ангелина. Хотя по телефону сказать будет проще. (Какой-то треск бумаг на заднем фоне.) Твоя рукопись которую ты мне отправил неделю назад… Я все хотела тебе позвонить, но дел невпроворот… В общем я почитала ее.

Юрий нагнулся вперед, прислушиваясь к каждому слову, приоткрыв рот в предвкушении новостей.

Ангелина. Ничего подобного я еще не читала… Поверь мне трудно говорить, но я должна. Прочитав ее отправила по факсу редактору. Он сказал, что более гнусной вещи еще не читал. Я не должна тебе, конечно же, ничего говорить такого, но ты даже не представляешь, что я сейчас чувствую.

Юрий схватил стакан с пола и запустил его в телефон, промахнулся. Но связь оборвалась, когда Ангелина попрощалась с ним и пожелала удачи. Он поднялся с матраса и начал расхаживать по комнате, засунув руки в узкие карманы шорт.

Юрий. Ублюдки… Грязные подонки… скоты… засранцы…

Он споткнулся о стул и чуть было не упал. В ярости он бросает стул через всю комнату. Стул падает на пишущую машинку, бумагу, сбивает на пол пепельницу. Юрий в ужасе смотрит на произошедшее. Бросается к столу и расчищает свое место. Ставит злосчастный стул на пол. Выравнивает стопку листов, рассматривает пишущую машинку и ставит на место.

Юрий. О, Господь египетский, чуть не разбил. Чуть не разбил… (Он садится за стол и пялится на нее потухшим взглядом.) Может быть, именно так сходят с ума? Может быть… все начинается с этого?

Он еще мгновение сидит за столом и начинает печатать. Медленно, но верно: слово за словом, страницу за страницей. Он пробирается сквозь джунгли, которые встретил на своем пути. Но не успевает он закончить третьей страницы, как в комнату заходит Евгений с пакетом, на котором изображен монах.

Юрий (встает и направляется к другу). Евгений! Друг мой! Как у тебя дела? Проходи, будь как дома…

Евгений (рассеянно). Что-то уж больно ты в хорошем настроении. Я на это не рассчитывал.

Юрий. Проходи, садись. (Садит друга на матрас.) Пить будешь?

Евгений. Нет спасибо. Я не на долго. Я слышал, что случилось с твоими родителями…

Юрий садится на стул, его лицо мгновенно бледнеет.

Евгений. Мне очень жаль. Если бы водитель такси был трезв… то…

Юрий. Не нужно ничего говорить.

Евгений (встает, подходит к другу и кладет руку ему на плечо). Я сегодня навестил Фиону, она чувствует себя превосходно, сигареты и алкоголь видеть не может. Скоро будет выписываться. Она мне все и рассказала. Почему ты не навещаешь ее?

Юрий заплакал, сгорбившись на стуле, закрыв ладонями глаза.

Евгений. Она также мне сказала, что ты совсем не выходишь из дома. Что ты плохо выглядишь. Совсем расклеился, но оно и понятно… Вот я и решил навестить тебя и купить что-нибудь съестное.

Евгений. Вот (он достает из пакета еду), на первое время. Я подумал… (Юрий не обращает внимания.) Мне жаль, что все так получилось. Честное слово жаль…

Юрий (встает, кричит на Евгения, размахивает руками, бьет себя в грудь.) Жаль! Тебе жаль! Да что ты понимаешь под этим словом!? Жаль! Мои родители умерли, моя девушка была одной ногой в могиле! А ты приходишь сюда и говоришь, что тебе жаль. Посмотри на меня! Как я себя чувствую? У меня теперь нет работы, я не могу писать, если и пишу, то получается какой-то бред! Я-не-могу-писать! Ни единого слова! Тебе меня жаль?

Пока Юрий орал, Евгений отошел на безопасное расстояние, ожидая худшего. Поднял левую руку, как будто хотел защитится. Его глаза выражали страх, ужас и непонимание.

Евгений. Друг… Друг, прости, я не знаю, что сказать. Мне действит…

Юрий. Убирайся! Убирайся из моего дома!

Евгений (тоже крича). Да что с тобой твориться? Ты что с ума сошел? Ведешь себя как ненормальный!

Юрий (делая шаг в сторону Евгения). Убирайся.

Евгений не говоря больше ни слова вышел из дома. Юрий сел на матрас и обхватил голову руками, покачиваясь взад-вперед.

Голос. Нет идей и нет веселья. Есть безумье и безделье…

Юрий. Ты… Ты тоже убирайся! Кто бы ни был, убирайся… (Он оглядел комнату, но никого не было рядом.)

Голос. Нет идей… (Юрий встал с матраса и как старик осторожной походкой направился к рабочему столу.) И нет веселья, есть безумье…

Юрий (шепотом). Есть безумье и безделье.

Голос. Ха-ха-ха! Есть безумье, Юрий, есть безумье и безделье. Ха-ха-ха, Юрий! Ха-ха-ха…

Юрий улыбнулся. Вытер слезы снова сел на стул. Взял пакет с изображением монаха и осмотрел его. Монах в левой протянутой руке держал бутылку, название легко читалось: «Дом Периньон».

Голос. Безумье… Безумьебезумье… безумьехахахабезумьеюрий…

Юрий кинул пакет на пол и посмотрел на чистый лист бумаги заправленный в каретку. Поправил стопку листов рядом с печатной машинкой, пачку сигарет с зажигалкой и пепельницу.

Юрий. Все имеется. Все готово. (Берет сигарету, подкуривает и выдыхает сизое облако над печатной машинкой.) И идея есть.

Не докурив сигарету, он аккуратно, положил ее на край пепельницы. Поднял руки в готовности и приступил к обыденному для него времяпрепровождению.

Он не улыбался, не смеялся как раньше. Его лицо было серьезным сосредоточенным. Лицо школьника, пытающегося решить сложную задачу в короткие сроки. Но Юрий не собирался никуда спешить. Он лишь боялся, что все его мысли могут развеяться, как сигаретный дым… Поэтому он подгонял себя, бубня под нос одно и то же слово.

Юрий. Быстрее… быстрее…

Он печатал быстро, вдруг резко остановился, выдернул листик из каретки. Бегло прочитал содержимое и, яростно скомкав листок, бросил его в угол. Заправил новый, продолжил печатать. По лицу и вискам начал струиться пот. Та идея, которая пришла раньше улетучилась, пришла новая. Его глаза бешено вращались, тяжело и прерывисто дышал, как если бы ему отрезали доступ к кислороду.

Юрий. Им… ничего… не нравится…никогда не нравились… мои работы. Скоты, ублюдкивыродки! (Крикнул он и пригрозил кому-то кулаком ).

Он нашел идею, самую важную идею из всех описываемых им. Он