теперь этот убийца стоял перед ней и собирался всадить туда пулю.

— М-м… — Слово застряло у Энди в горле. Она могла произнести его только у себя в голове.

Мама.

— Все в порядке. — Голос Лоры был спокойным и ровным. Она держала руки перед собой, будто могла поймать ими пулю. Она сказала парню: — Теперь можешь уходить.

— Иди на хер. — Его взгляд метнулся к Энди. — Где твой ствол, мразь легавая?

Все тело Энди крепко сжалось. Она почувствовала, как съеживается в маленький комочек.

— У нее нет пистолета, — ответила Лора все тем же твердым голосом. — Она секретарь в полицейском участке. Она не коп.

— Вставай! — крикнул он Энди. — Я вижу твою нашивку! Вставай, свинья! Делай свою работу!

— Это не нашивка, — сказала Лора. — Это просто эмблема. Не надо нервничать.

Она делала плавные движения ладонями — так она приглаживала одеяло Энди, когда укладывала ее спать в детстве.

— Энди, послушай меня.

— Меня слушайте, хреновы суки! — Изо рта парня брызнула слюна. — Поднимайся, легавая дрянь. Ты следующая.

— Нет. — Лора преградила ему путь. — Я следующая.

Он сверкнул глазами в сторону Лоры.

— Застрели меня. — Лора говорила с невозмутимой уверенностью. — Я хочу, чтобы ты застрелил меня.

Недоумение сменило маску гнева на его лице. Он такого не планировал. Люди должны были дрожать от страха, а не выступать добровольцами.

— Застрели меня, — повторила она.

Он взглянул поверх плеча Лоры на Энди, потом снова на нее.

— Давай, — сказала Лора. — У тебя остался всего один патрон. Ты это знаешь. В барабане всего шесть патронов. — Она подняла руки и показала четыре пальца на левой и один — на правой. — Поэтому ты до сих пор не нажал на курок. Остался всего один патрон.

— Ты не знаешь…

— Только один. — Она выставила большой палец, который обозначал шестой патрон. — Когда ты застрелишь меня, моя дочь убежит отсюда. Правильно, Энди?

Что?

— Энди, — продолжила ее мать, — мне нужно, чтобы ты убежала, дорогая.

Что?

— Он не сможет перезарядить настолько быстро, чтобы выстрелить в тебя.

— Что за хрень?! — закричал парень, пытаясь вернуть себе прежнюю ярость. — Стоять смирно! Обе!

— Энди. — Лора сделала шаг в сторону стрелка. Она хромала. Ее льняные брюки прорвались и по ним текла кровь. Из них торчало что-то белое, похожее на кость. — Послушай меня, милая.

— Я сказал не двигаться!

— Беги через дверь на кухне. — Голос Лоры оставался твердым. — Там сзади выход.

Что?

— Стой здесь, сука! Обе!

— Ты должна мне верить, — сказала Лора. — Он не успеет перезарядить.

Мам.

— Вставай. — Лора сделала еще один шаг вперед. — Я сказала, вставай.

Мам, нет.

— Андреа Элоиз, — она использовала свой Материнский голос, не Мамин голос. — Вставай. Сейчас же.

Тело Энди задвигалось самопроизвольно. Левая ступня на пол, правая пятка вверх, пальцы касаются земли. Бегун на старте.

— Стоять! — Парень перевел пистолет на Энди, но Лора сдвинулась вместе с ним. Он дернул его обратно, Лора дернулась туда же, закрывая Энди своим телом. Словно щитом заслоняя ее от последней пули.

— Застрели меня, — сказала Лора. — Ну, давай.

— Хрена тебе.

Энди услышала щелчок.

Взвелся курок? Боек ударил в патрон?

Она зажмурила глаза и закрыла голову руками.

Но дальше ничего не было.

Ни выстрела. Ни крика боли.

Ни звука, с которым ее мать замертво падает на землю.

Пол. Земля. Сыра земля.

Энди замерла, когда снова подняла глаза.

Парень расстегнул ножны охотничьего ножа.

Он медленно вытаскивал его.

Пятнадцать сантиметров стали. Зазубренный с одной стороны. Заостренный с другой.

Он убрал пистолет в кобуру и перекинул нож в рабочую руку. Кончик был направлен не вверх, как если бы это был столовый нож, — он был направлен вниз, как когда собираешься нанести удар.

— Что собираешься с ним делать? — спросила Лора.

Он не ответил. Он ей показал.

Два шага вперед.

Нож взмыл, а потом метнулся вниз, к сердцу ее матери.

Энди была парализована, слишком напугана, чтобы тихо лечь и спрятаться от всего этого, слишком потрясена, чтобы что-то сделать, а не просто смотреть, как умирает ее мать.

Лора выставила руку, словно хотела остановить нож. Он вонзился прямо в центр ее ладони. Вместо того чтобы скорчиться от боли или закричать, Лора обхватила пальцами рукоятку ножа.

Борьбы не последовало. Убийца был слишком ошарашен.

Лора вырвала нож из его сжатой руки, хотя длинное лезвие по-прежнему было воткнуто в ее кисть.

Он отступил.

Он смотрел на нож, торчащий из ее руки.

Одна секунда.

Две секунды.

Три.

Он будто только вспомнил о пистолете. Его правая рука потянулась к бедру. Пальцы обхватили рукоятку. Серебром сверкнуло дуло. Он подставил левую руку под рукоятку, готовясь отправить последнюю пулю в сердце ее матери.

Без единого звука Лора размахнулась и всадила лезвие ему в шею.

Послышался хруст, словно мясник отрезал кусок говяжьей туши.

Этот звук эхом разнесся по всем углам помещения.

Парень с трудом вдохнул. Его рот раскрылся, будто у рыбы на крючке. Глаза округлились.

Тыльная сторона ладони Лоры все еще была пришпилена к его шее, так и оставшись между лезвием и рукояткой.

Энди видела, как двигаются ее пальцы.

Послышался щелчок. Пистолет задрожал в воздухе, когда он попытался поднять его.

Лора что-то проговорила, но это было скорее рычание, чем слова.

Он продолжил поднимать пистолет. Попытался прицелиться.

Лора выдернула лезвие, разрезав его горло спереди.

Кровь, сухожилия, хрящи.

Никаких брызг и капель, как до этого. Из его разрезанной глотки хлынуло, как из лопнувшей дамбы.

Его черная рубашка стала еще чернее. Жемчужины на его пуговицах приобрели разные оттенки розового.

Первым упал пистолет.

Потом он рухнул на колени. Потом ударился об пол грудью. Потом головой.

Энди смотрела в его глаза, когда он падал.

Он был уже мертв, когда его тело коснулось земли.

2

Когда Энди была в девятом классе, она по уши влюбилась в мальчика по имени Клетус Лараби, которого все называли Клит, хотя больше в шутку. У него были кудрявые темные волосы, он умел играть на гитаре и был первым в классе по химии, так что Энди пыталась учиться игре на гитаре и делала вид, что тоже увлекается химией.

Именно таким образом она умудрилась оказаться на школьной научной ярмарке: Клит туда записался, и Энди тоже.

Она ни разу в жизни не перекинулась с ним и словом.

Никто тогда не задался вопросом, разумно ли подпускать девочку-подростка из драмкружка, которая с трудом сдавала естественно-научные дисциплины, к селитре и горелке, но по прошествии времени стало понятно, что доктор Финни, видимо, решила закрыть на это глаза, обрадовавшись, что