На сей раз реплика была адресована непосредственно мне и сказана узнаваемым тоном, не предвещавшим ничего хорошего. Я машинально отметил, что землянин был выше меня на полголовы и шире едва ли не вдвое. Связываться с ним мне категорически не хотелось.

– Не снял, а купил, – поправил я деликатно. – А ты, надо полагать – те самые друзья, которым я не нравлюсь?

– Ага. Мне очень интересно, на кой крестьянину, или кто ты там, такой хороший меч?

– Зачем да про что – мое дело. Я неприятностей не ищу…

– Уже нашел, – перебил меня верзила. – Есть мнение, и не только мое, что меч ты, любезный, не купил, а украл, аль с трупа снял. Труп же тот был нашего брата-солдата и никого иного. Не люблю мародеров. И воров не люблю.

Я хотел было что-то возразить, но здоровяк повернулся к своим и трубным голосом пророкотал:

– Верно говорю, парни, не любим?

– Не любим! – дружно взревел центр таверны, оказывается, успевший за нашу недолгую беседу вылезти из-за столов и разойтись полукругом.

И тут верзила, неожиданно развернувшись обратно, резко и страшно влепил мне кулак в лицо.

«Ну, и где моя реакция?»

Эта мысль успела промелькнуть в моей голове, пока я летел по направлению к стене. Еще я подумал, что неплохо было бы сгруппироваться, но не успел.

Когда мой взгляд наконец сфокусировался, я разглядел сквозь радужные пятна, что землянин снова навис надо мной, намереваясь угостить добавкой, но уже по-настоящему. Добавки не хотелось; жесткий носок моего ботинка впечатался чуть пониже роскошного гульфа моего нежданного оппонента. Некрасиво, но действенно: мне показалось, что он вдруг вдвое уменьшился в размерах, а потом с грохотом свалился на пол. Ему явно было нехорошо. Я чувствовал себя немногим лучше.

Пока я силился встать, опираясь руками на стену, компания взревела и дружно двинулась ко мне, расшвыривая на ходу мебель. В руках заблестели ножи. Кажется, дело начинало принимать скверный оборот. Мысли о преждевременном окончании моей миссии грозили оказаться пророческими.

И угораздило же меня в первом попавшемся кабаке наткнуться на подгулявших солдат! Ситуация до смешного походила на случай в армейской забегаловке, куда меня по дури занесло на первом курсе. Я решил выпендриться перед товарищами, уселся за стойку и, слово за слово, разговорился с симпатичной барменшей и еще более симпатичной соседкой справа. Барменша оказалась зазнобой здоровенного матерого космолетчика из дальней разведки, а соседка справа – новобранца отряда орбитального патруля.

Обе стороны узрели во мне угрозу душевному спокойствию их подруг и вознамерились повыдергивать мне конечности, на что я, каким-то чудом сохранив спокойствие, предложил не затевать мордобой и цивилизованно пройтись за угол. Прежде, конечно, так же отлетел в стену. С разведчиком мы впоследствии подружились, с патрульными все же подрались. Но там, далеко-далеко, на Асгоре, никому бы и в голову не пришло меня убивать.

Здесь же ситуация иная. Эти люди жаждали моей крови. Я прикинул, скольких могу вывести из строя, пока не порешат меня, – двоих-троих, если сильно повезет, – и перспектива обрисовалась совсем уж мрачная.

Спасение пришло с совершенно неожиданной стороны. Из-за спин ярящейся солдатни раздался негромкий голос, разом перекрывший шум в зале:

– А ну стоять, сукины дети! Разберутся, не маленькие. Ножи попрятали быстро, и по местам.

Солдаты как-то разом успокоились и расступились. В образовавшемся просвете я увидел бритоголового бородача, который единственный из компании остался сидеть на прежнем месте. По левую руку от него на столе покоился внушительный меч. Бородач размашисто опрокинул кружку пива себе в глотку и басовито рыгнул.

– Кабан дело начал – он и закончит. Но на улице, – для пущей убедительности он хватил кружкой по столу. – Во двор. Оба.

– Какого черта, Конрад, там же льет! – просипел из-под стойки тот, кого видимо и звали Кабаном.

– Самое то. Охладитесь, – лысый добавил длинное цветистое выражение, смысл которого от меня ускользнул. Какая-то комбинация из кошачьего дерьма и странного генетического сочетания собаки и свиньи.

И что-то в негромком голосе Конрада было такое, что ноги сами понесли меня на улицу. Вслед за мной вышел Кабан и вся честная компания, расположившаяся под навесом с коновязью. Из приоткрытой двери высунулась любопытная физиономия кабатчика.

Дождь хлестал еще пуще прежнего.

– Donnerveter, вы когда-нибудь видели грозу в марте? – проворчал кто-то под навесом сквозь общий гомон.

– Ох, ну только не начинай опять старую песню, что нам сие кара за грехи поганых лютеранских еретиков! – ответили ему.

Шутка была встречена дружным гоготанием. Посыпались не совсем понятные мне скабрезные замечания на околотеологические и физиологические темы.

Конрад оттеснил кабатчика и вальяжно выбрался на улицу.

– Ну, и чего мы ждем? – недовольно спросил он, морщась от падающих на лицо холодных капель.

– Мож я его того, выпотрошу? – предложил Кабан.

Кажется, он вполне оправился от моего пинка и вся его багровая рожа так и полыхала боевым духом.

– Не годится. Снимай меч. И ты, кстати, тоже, – Конрад посмотрел на меня. – Побудут у меня от греха подальше. Хоть насмерть друг друга уделайте, но ручками, ручками. Как начали.

После того, как мечи перекочевали к Конраду, я решил не церемониться. Двигаться здесь и вправду было очень легко – сказывалась пониженная гравитация, – словно я стал легче на треть. Кабан был невероятно крепким парнем здоровой деревенской закваски. Два первых удара в корпус он почти не заметил, а мне показалось, что я пытаюсь прошибить кулаком древесный ствол.

Мне нисколько не улыбалось покалечиться в первый же день на Земле, и я благоразумно помог ему поскользнуться на грязи, когда он попытался повторить свой фокус с ударом левой в голову. Я резко присел, перехватывая летящий на меня кулак и фиксируя локоть. А дальше все просто: Кабан споткнулся о мою услужливо выставленную ногу и полетел мордой в грязь. На этом, собственно, наш поединок и закончился, так как я упирался ему коленом в спину, аккуратно заламывая плененную руку.

– Лихо! – неожиданно радостно пробулькал Кабан приподняв лицо из лужи; навес одобрительно ухнул.

Конрад, с крыльца наблюдавший за нашими упражнениями, хлопнул в ладоши.

– Хорош. Эй ты, как там тебя, руку бойцу не вырви, она ему скоро пригодится. Все в дом, – он открыл было дверь, но снова обернулся ко мне. – А ты подсядь-ка за мой стол. Есть разговор.

Я слез с Кабана и помог ему встать. Ландскнехты потянулись в корчму, я же продолжал стоять под струями дождя. Меня здорово поколачивало. Первый раз попал в настоящую переделку. Хорошенькое начало.

– Чего встал как примороженный? Пошли, да! – Кабан дружески хлопнул меня грязной лапищей по плечу и бодро потопал за своими товарищами.