— Нас? — Он вопросительно поднял брови и посмотрел на фотографии, развешенные на стенах.

— У меня есть сын Энди. Это его фотографии. — На глаза у нее навернулись слезы. — Ему девять. Мне было восемнадцать, когда он родился.

— Вы здесь только вдвоем? С вами больше никто не живет?

— Я абсолютно одинока. Только сын. У меня никогда не было мужа… и даже любовника.

Все в Монтрозе помнили, как коммивояжер из Сан-Франциско увивался вокруг нее и громко расхваливал ее красоту. Должно быть, когда он увидел стеснительную, слегка нервную и плохо одетую молоденькую девушку, то решил, что своими медовыми речами легко собьет ее с панталыку, а потом без особого труда затащит в постель. Так оно и случилось. Теперь Дженнифер понимала, что причиной ее падения стала отчаянная жажда быть любимой.

Она была в постели с мужчиной только раз в жизни, и это не оставило в ее душе никакого другого следа, кроме разочарования и отвращения. А девять месяцев спустя родился Энди. Стыд от случившегося будет скрести ее сердце до последнего дня жизни… И все-таки у нее есть Энди — светлый лучик во тьме ее жалкого существования!

— Понимаю, — слегка раздраженным тоном сказал Бардалф.

— Нет, не понимаешь! — закричала Дженнифер. — Ты нахально ввалился в дом, утверждая, что купил его…

— Тебе показать соответствующий документ? — спокойным голосом спросил он и полез в задний карман джинсов.

Прочитав первые строчки акта о покупке «Монтрозского угла» Бардалфом, она побледнела, ее сердце сжалось. Да. Особняк теперь принадлежал Бардалфу, и ей придется покинуть его. Женщина почувствовала дрожь в коленках и судорожно прошептала:

— Нет, я не верю этому!

Дженнифер провела в «Монтрозском углу» тяжелое детство, но, несмотря на это, у нее сохранились о доме особые воспоминания. Ведь в нем жила ее мать, которую она едва помнила, и ей доставляло бесконечное удовольствие думать о том, что каждый день ее нога ступает там же, где ходила женщина, давшая ей жизнь.

И вот теперь Бардалф намеревался выгнать ее отсюда.

— У тебя нет иного выбора, — холодно отрезал он.

Дженнифер была в отчаянии. Ее волосы разметались, глаза горели. Ей хотелось наброситься на Бардалфа с кулаками и начать колотить его. Колотить до тех пор, пока до него не дойдет, что он имеет дело с живым человеком, а не с бревном, которое перегородило дорогу, и его можно просто оттолкнуть в сторону.

— Но зачем тебе понадобился этот дом! — прошептала она. — Неужели ты сможешь жить в нем?

— Смогу, — спокойным тоном ответил он.

Дженнифер понимала, что потеря жилья была чревата угрозой для существования ее сына. Поэтому она во что бы то ни стало должна победить в этой неравной схватке!

— Этот особняк — мое единственное пристанище в жизни! — не сдавалась женщина. — Это также дом моего ребенка!

— Но, насколько я понимаю, этот дом принадлежал Питу. — Мужчина как ни в чем не бывало пожал плечами и добавил: — Теперь он мой. Кстати, ты оплачиваешь его аренду?

— Н-нет…

— Значит, у тебя нет вообще никаких прав на это жилье.

Дженнифер резко глотнула воздух, ее глаза расширились от ужаса, и она скороговоркой произнесла:

— Разумеется, оплачиваю. Просто я сначала не так поняла тебя…

— Неоплата аренды могла бы стоить тебе дорогостоящего судебного процесса, — примирительным тоном заметил Бардалф. — Но так или иначе в твоих же интересах освободить это жилище незамедлительно. Тогда ты сэкономишь не только на деньгах, но также на времени и нервах. Думаю, где-нибудь ты устроишься и в конце концов убедишься, что на земле есть места и получше Монтроза.

— Не тебе решать, где мне жить лучше! — вскрикнула Дженнифер, и в ту же секунду ее мозг иглой пронзила мысль о том, что она теряет над собой контроль. — Мне уехать из Монтроза? Глупее этого ты ничего не мог посоветовать! Во-первых, у меня нет денег. — Ее горло перехватили спазмы, лицо покраснело — от стыда за нищенское существование, в котором она призналась. — У меня нет больше нигде никакого пристанища! И нет никаких средств, чтобы снимать какое-то другое жилье!

Бардалф продолжал смотреть на взволнованную женщину равнодушными, холодными глазами. Все ее мольбы и сетования на горькую судьбу не пробудили в его сердце никакой жалости.

Она знала, что ее часы в столь боготворимом ею доме (а отныне его доме, с негодованием подумала она) были, возможно, сочтены.

— Это правда. Дженнифер сейчас живет на грани нищеты, — неожиданно вмешалась в разговор Лу. Бардалф и Дженнифер, совсем забывшие о присутствии в кухне третьего лица, удивленно взглянули в ее сторону. — Полагаю, ей можно и не переезжать никуда отсюда, если она захочет…

— Я не отрицаю, что такой вариант возможен, — медленно произнес мужчина и устремил на Дженнифер угрожающий — так ей показалось — взгляд. — Но ты должна знать, Дженнифер, что жизнь бок о бок со мной не сделает твое существование слаще. Скорее, наоборот.

— Что ты имеешь в виду? — спросила его Лу.

— Со мной трудно ладить. — Теперь Дженнифер различила во взгляде Бардалфа прямой вызов. — Лу, я начну с того, что сменю в доме замки. Пройдет какое-то время, и я стану красть из холодильника ее продукты, включать поздно вечером и даже ночью музыку… Я не собираюсь ради кого-то изменять свой образ жизни! — Он с усмешкой взглянул на Дженнифер. — Представляю, в каком ты будешь шоке, когда однажды утром я после душа загляну в гостиную и столкнусь там с тобой, а меня и моего верного дружка будет прикрывать лишь тоненькое полотенце…

— Прекрати! — одернула его Дженнифер, и ее глаза гневно сверкнули.

— Я просто предупреждаю тебя, — невозмутимо ответил он и равнодушно пожал плечами.

От его слов женщину бросило в жар. Даже в словах Бардалфа ощущалось его мощное энергетическое поле, и оно было для нее слишком сексуальным и, казалось, просто подавляло, гипнотизировало ее. Никогда еще ни один мужчина не оказывал на Дженнифер такого сильного воздействия лишь одним своим присутствием вблизи нее; никогда еще она не чувствовала себя такой беспомощной в подобной ситуации. Нет, такой атмосферы в ее доме не должно быть! Даже самое мирное сосуществование с ним под одной крышей превратит ее жизнь в сплошной кошмар.

— Это бессмысленно, Лу. Если он решит здесь жить, я не смогу оставаться с ним в одном доме, — дрожащим голосом прошептала Дженнифер подруге. — Сосуществование между нами невозможно.

— А я тебе говорю: не сбрасывай со счетов этот вариант! — парировала Лу. Метнув презрительный взгляд в сторону Бардалфа, она злобно рявкнула: — Дженнифер прожила в «Монтрозском углу» всю свою жизнь. Она слишком домашняя, слишком оседлая женщина, чтобы выжить в каком-то другом месте… Так что оставь ее в покое, ты, грубый, безжалостный эгоист! Сваливай отсюда туда, откуда приехал!

Темные глаза Бардалфа стали еще темнее. Он медленно поднялся и, бросив свирепый взгляд на Лу, сдержанно процедил сквозь зубы: