Павел Диякон, долгие годы живший при дворе Карла Великого, был знаком с текстом «Хроники Фредегара», а в «Истории лангобардов» опирался на сочинение Григория Турского и, кроме того, на «Книгу римских понтификов».

До наших дней дошли некоторые фрагменты переписки того времени – например, письма епископа Дезидерия (590–655) из Кадурка (современный Каор), прекрасный пример эпистолярного искусства, к тому же содержащие невероятно ценные отсылки к эпохе. «Австразийские письма» – собрание сорока восьми посланий дипломатического и частного характера. Существуют и более поздние записи, сделанные на основе источников, которые до наших дней не сохранились.

Приблизительно в это же время Оден из Руана (609–689), движимый душевным порывом, составил житие своего друга, св. Элигия (Элуа), в котором много важных исторических фактов той далекой эпохи.

Наконец, имеется одно из позднейших летописаний меровингской эпохи, франкская хроника VIII в., являющаяся продолжением «Хроники» Фредегара. Она последовательно писалась тремя авторами на протяжении почти 20 лет и получила в исторической науке название «Продолжатели Фредегара». Первый автор, переработав «Книгу истории франков», написал первые 17 глав, которые охватывали период с 657 по 736 год. Второй автор, работавший на одной из вилл, принадлежащих сыну Пипина II Геристальского, графу Хильдебранду I, составил главы с 18-ю по 33-ю (годы 737–752). Сын Хильдебранда I, граф Нибелунг I, также проявил заинтересованность в продолжении хроники, и под его покровительством третий автор составил главы с 34-й по 54-й, описывающие события 753–768 годов. Этот составной труд создан в целях прославления деяний членов набиравшего силы дома Каролингов, узурпировавших власть у меровингских правителей. Каролинги желали истребить память о низложенных королях, поэтому ждать от повествования объективности не приходится. Хроника «Продолжателей Фредегара», составленная при поддержке членов семьи Пипинидов, проявляет пристрастность в изложении всего, что касается противников Карла Мартела. Однако, несмотря на явное стремление составителей исказить действительность, этот труд содержит некоторые значительные исторические факты.

Ни одна королевская династия не окружена такой таинственностью и столькими умолчаниями – от начала до конца, с многочисленными недомолвками, иносказаниями, противоречиями. Первые меровингские короли скрыты в глубоких водах истории, но последние еще более загадочны и трагичны.

Начало правления Меровингов описывается в «Хронике Фредегара». Он рассказывает легенду о божественном или полубожественном происхождении Меровея.

В 437 году вождь салических франков Хлодион (Хлойо), деятельный и весьма знатный среди своего народа человек, завоевал Северную Галлию. Он подчинил своей власти всю территорию современной Бельгии, основав государство между реками Рейн и Сомма. Конечно, ни о каком королевстве речь еще не шла, хотя Августин Тьерри в своих исторических трудах называет Хлодиона королем. Две большие ветви франков – салических и рипуарских – в свою очередь, подразделялись на более мелкие «королевства», управляемые своими «королями», по своей сути являющимися лишь военными вождями.

Воинственный предводитель франков устраивал многочисленные вылазки на территорию римлян и сумел включить в свои владения римскую колонию Камбре. Римский полководец Аэций Флавий всерьез опасался его силы и устремлений.

Готовя свои отряды для штурма римского укрепленного поселения на берегу Сены – Лютеции, Хлодион позволил себе короткую передышку для встречи с женой. Уединившиеся на берегу моря супруги наслаждались встречей и предавались любви.

Королева пожелала освежиться и вошла в воду. Там блаженствующую в прохладных струях женщину подстерег могучий морской бог, похожий на кентавра – «квинотавр», и овладел ею. (Появление «квинотавра» может быть объяснено смешением минотавра и кентавра, которые в источнике Фредегара описываются в соседних параграфах.) Через положенный срок на свет появился Меровей, «сын двух отцов». В его имени, означающем «вышедший из моря», «рожденный морем», присутствуют и отзвуки французского слова «мать». Причем море, упоминаемое в мифе, вовсе не обязательно море – это мог быть любой водный источник, которыми изобиловала франкская земля.

Предание имеет варианты и подтверждается еще одним сказанием, согласно которому некоей франкской женщиной, вовсе не королевой Хлодиона, овладел речной демон, и от этого союза родился Меровей. Имя могло служить символом, обозначающим, что его носитель связан волшебными узами с каким-то морским или живущим в воде сверхъестественным существом, и послужить основой для легенды о необычном зачатии Меровея.

Легенды никогда не возникали на пустом месте. Смысл события со временем мог измениться на прямо противоположный, но само оно никогда не бывало полностью вымышленным. И современники, и потомки так и этак интерпретировали некий имевший место факт, наделяя его символическими, выгодными толкователям чертами. Однако за чудесной видимостью всегда скрывалась конкретная историческая действительность.

Современные этимологи предполагают, что, скорее всего, имя Меровей (Меровиг) близко к древнегерманскому имени Marwig, что означает «знаменитый в бою». За дальностью времен имя могло приобрести новое звучание или потерять какие-либо буквы.

Итак, необыкновенный ребенок появился на свет. Хлодион признал Меровея своим сыном и завещал ему престол.

Однако, по другим сведениям, Меровей приходился Хлодиону не сыном, а зятем, будучи супругом его дочери Хлодосвинты. Поэтому именно Меровея, а не Хлодиона считают основателем новой династии.

По мнению современных медиевистов, подчеркиваемое хронистами двойное происхождение Меровея, безусловно, символизировало союз двух династий. Но почему мужским началом признано «заморское чудовище», «рыба», «морской зверь», «змеевидный монстр»? Может быть, его вид, одежда, поведение разительно отличались от облика, привычного франкам? Считается, что даже имя Меровей имеет ближневосточное происхождение. Но этим вопросам суждено остаться без ответа: слишком значительное время отделяет любознательных исследователей от расследуемых событий.

Некоторые историки, основываясь на мотивах народного эпоса – «то ли был, то ли не был, то ли еще есть, то ли будет», – сомневаются, существовал ли Меровей на самом деле. Однако хронисты еще застали очевидцев, которым довелось встречаться с чудесным героем. Они рассказывали, что на спине у Меровея росла щетина, как у вепря, на черепе был разрез для общения с божеством, на шее имелось родимое пятно особенной конфигурации – в форме креста, – а густые золотистые волосы достигали небывалой длины. Поэтому его потомков Меровингов стали называть «Длинноволосыми королями». Якобы такие волосы достались им от их божественного предка, их не стригли с самого рождения, они служили отличительным признаком всех мужчин рода. Среди павших на поле боя Меровингов опознавали по их волосам.

Казалось бы, все сложилось: отличительный признак – длинные волосы – даровало своим потомкам водное божество. И все-таки нет: в «Хронике Фредегара» сообщается, что «франки, серьезно посовещавшись, избрали себе длинноволосого короля из рода легендарного царя Трои Приама – Теодомера, сына Рихимира, который был убит в сражении с римлянами». Троя в те времена славилась по всему Древнему миру, включая и Галлию, как духовная предтеча Рима и римской власти над миром. Фредегар в своем труде отвел много места подтверждению происхождения франков от троянских царей. Затем франкские вожди «поставили на царствование Хлодиона – самого деятельного человека своего племени». Так что длинные волосы – скорее дар династии от Теодомера, по-видимому, через его сына Хлодиона. Григорий Турский тоже отмечает, что уже первые короли франков задолго до Хлодвига были длинноволосыми. Острижение волос становилось для них не только позором, но полностью лишало дееспособности, возможности исполнять королевские функции.