Сержант Занадворов меня понял, резко спустился ниже по склону хребта и двинулся прямо.

– Очки ночного видения надень, – посоветовал я.

Очки ночного видения, достаточно большие, размером с театральный бинокль, и неудобные, были у всех солдат взвода. Идти в них по ночному лесу было, на мой взгляд, удобно. Только не в дозоре, где лучше пользоваться тепловизионным прицелом, что дает возможность вовремя стрелять, если понадобится. А очки ночного видения к оптическому прицелу не прижмешь и ничего увидеть в них не сможешь за пределами тех десяти метров, на которые они рассчитаны. Увидишь только узкий участок, который подсвечивается лучами встроенного лазера.

Далеко не все солдаты во взводе пользуются этими очками. Многие предпочитают напрягать собственное зрение и смотреть перед собой внимательнее. Даже когда луны на небе нет. Но в горах такие яркие и такие близкие мохнатые звезды, что светят достаточно ярко. И видно при их свете хорошо.

Особенно не любят очки ночного видения опытные контрактники, которые начинали служить еще в отсутствие в спецназе различных гаджетов и привыкли больше человеческим органам чувств доверять. А ночному передвижению они обучены давно и хорошо. Ведь ночь – это основное время работы спецназа ГРУ.

– Товарищ старший лейтенант, я в очках всегда спотыкаюсь, – возразил снайпер, уловив не приказной тон моих слов. – Даже когда ползу…

– Дело хозяйское… – В данном случае я мог только посоветовать, а как удобнее выполнять мое задание, снайперу виднее.

Я вовремя вспомнил, что командир обязан не только одним опасным участком заниматься, а и всем взводом руководить.

– Соломатов! Коровкин! Выходите на верхний уровень, к самым скалам. Оттуда просматриваете, что можно увидеть, докладываете и страхуете взвод. Все ясно?

– Так точно, товарищ старший лейтенант.

Теперь можно было вернуться к тем событиям, что разворачивались впереди. Навигатор показал, что Занадворов на десяток с лишним секунд остановился, замер на месте. Обычно это происходит с солдатами, когда они в прицел местность осматривают.

– Что видишь? Кем любуешься?

– Вижу наших. Любуюсь Мослаковым. Выше других стоит.

– Это плохо, Мослаков, что он тобой любуется. У бандитов тоже может быть тепловизионный прицел. А они привыкли любоваться не людьми, а телами. Я бы на твоем месте спрятался. Занадворов, докладывай!

– Выхожу на наших. Других объектов поблизости не увидел.

Я тем временем смотрел в монитор планшетника и наблюдал перемещение снайпера в сторону передового дозора. Он шел сторожко, на коротком отрезке дважды останавливался, видимо, снова в прицел рассматривал окрестности.

– Товарищ старший лейтенант, – доложил сержант после второй остановки, – я нашел этот объект. Пока не могу сказать, что это такое. Но буду контролировать.

Снайпер прошел еще шагов пятнадцать и снова замер. И обратился уже не ко мне, а к командиру передового дозора:

– Мослаков! Осторожно. Под объектом, который ты показал, есть белое свечение. Ниже уровня земли.

– Не вижу свечения… – ответил сержант Мослаков.

– Я уровнем выше тебя нахожусь, потому мне видно. Сдается мне, там нора, из которой торчит ствол с оптикой. А белое свечение – это дыхание снайпера. Красно-черным там же светится аккумулятор его прицела.

– Если там снайпер, почему тогда он не стреляет? – не поверил Маслаков.

– Сейчас стрелять ему смысла нет. Одного только и успеет уложить – тебя, потому что ты выше всех стоишь. А остальные, как только ты свалишься, сразу залягут. Ждет, когда вы ближе окажетесь, чтобы успеть два-три выстрела сделать. Я так понимаю. Давай проверим!

– Классика? – спросил сержант сержанта.

– Классика, – согласился снайпер. – Беру противника на прицел. Начинай. Лучше с нескольких автоматов.

– Тремя и ударим… – определил Мослаков, видимо, занимая лежачую позицию. Об этом сообщали перебивы дыхания при произнесении слов, что улавливались микрофоном. – Все готовы? Огонь!

В этот раз автоматчики стреляли прицельно, то есть не с пояса, и потому их микрофоны находились вблизи оружия. И наушники донесли приглушенные звуки выстрелов – короткие спецназовские очереди в два патрона. То есть было выпущено шесть пуль, пулемет по понятным причинам не стрелял. Но выстрелы легко заглушались последующим лязганьем затворов. После чего те же наушники донесли до меня еще один выстрел, теперь одиночный. Он прозвучал тише, чем стреляют автоматы с глушителем, даже тише, чем выстрел из пневматической винтовки. Но я знал, какую убойную силу несет в себе этот выстрел.

– Вот это называется кого-то чебурахнуло! – сказал сержант Мослаков.

– Докладывай, что там? – потребовал я.

– То, что лежало и светилось, было, скорее всего, телом собаки или волка. Может быть, крупного шакала. Тело уложили поверх земляного бруствера. Маскировка. Надежда на то, что горячее, оно будет светиться в прицеле. Мы выстрелим и успокоимся. На недоумков, психологи хреновы, рассчитывали. За зверем, видимо, окоп, в котором прятался бандитский снайпер. Винтовка была под трупом животного, в углублении бруствера. Скорее всего, снайпер сидел в окопе и постоянно в прицел не смотрел. Понимал, что при выстреле пуля может тело животного насквозь прошить. Сидел и шевелил трупом. Может, обзорность себе увеличивал, землю подкапывал или стволом раздвигал. А я думал, что это тело нас слышит и шевелится. Когда мы отстрелялись, снайпер поднялся к винтовке. В это время Занадворов выстрелил. Я видел, как что-то бесформенное полетело в сторону. Похоже, разбитая пулей голова снайпера.

– С таким раскладом получается, что они знают наше оружие, – сделал я вывод. – По крайней мере, знают, что мы имеем тепловизионные прицелы.

– И автоматы с глушителями, – добавил сержант Занадворов.

– То есть понимают, что их засада уничтожена, – высказал свое предположение сержант Мослаков.

– Выходит, так… – согласился я с очевидным. – И это автоматически значит, что они вооружены не хуже. По крайней мере, тоже тепловизоры имеют. И, скорее всего, не только снайпер. А это уже значит, что нам предстоит бой с противником, которого мы превосходим только численно и за счет боевой подготовки. Бандитов теперь осталось пять человек вместе с эмиром. У них нет школы, но есть природная хитрость и опыт боев на Ближнем Востоке. Рассчитывать на то, что они сдадутся, не приходится. Не те это парни. Уйти им некуда. Ущелье не имеет второго выхода. Если только через хребет перелетят, но вертолет они, кажется, не заказывали. По крайней мере, у нас в отряде я о таком не слышал. А крылья у них вырасти не успели. Будем добивать. Мослаков, сколько, по твоим подсчетам, осталось до базового бандитского лагеря?

– Думаю, не больше трехсот метров.

– Примерно правильно ориентируешься. По моей карте на планшетнике – двести семьдесят шесть метров. Это от передового дозора. Если снайпера выставили, значит, могут и сами выйти ближе. Значит, бой может возникнуть вот-вот… Занадворов! Держи под присмотром винтовку убитого снайпера. За ней может кто-то подойти.