Изабелла снова обхватила себя руками, чтобы унять нервную дрожь. Она устала, запуталась и хотела, чтобы все поскорее закончилось.

– Мне жаль, что ты считаешь меня эгоистичной.

Но я сказала тебе правду. Я не знаю тебя. И Рафика тоже не знаю.

Черные глаза Адана сверкали, словно драгоценные камни. Он смотрел на Изабеллу с нескрываемым презрением. Таким сердитым она его еще не видела. Свой ответ он произнес, подчеркивая каждое слово. И эти слова ворвались в ее сознание, словно песчаная буря, несущаяся по Джафару, скрывающая небо и солнце в пелене песка.

– Рафик – это наш сын.

Персональный самолет Адана был роскошно отделан и обставлен, но Изабелла едва заметила это. Все время с тех пор, как он сказал о ребенке, она пребывала в состоянии шока. Как это могло быть, что у нее родился ребенок, но она этого не помнит?

Но пока голос разума твердил, что такого не может быть, сердце и интуиция шептали ей, что два года назад с ней что-то произошло и что автомобильной аварией объясняется далеко не все.

Поэтому она поехала вместе с Аданом. Она позволила ему подвезти ее домой, где собрала чемодан и объявила квартирному хозяину, что будет в отъезде пару недель. Адан нетерпеливо ждал ее, не произнося ни слова, пока она собиралась в дорогу. Он осматривал маленькую квартирку с таким видом, словно ужасался. Он же был принцем Джафара, а принцы не живут в квартирах-студиях размером чуть больше коробки из-под обуви.

Они в молчании приехали в аэропорт, взошли на борт изящного бизнес-джета «боинг» и вылетели в Джафар. Теперь они были где-то над Тихим океаном. Изабелла сидела в кожаном кресле с откидной спинкой, уставившись во тьму иллюминатора. Перед ней на маленьком столике стоял нетронутый стакан с соком папайи. Она дрожала от холода, хотя, кроме джинсов и футболки, на ней был еще легкий джемпер.

– Не желаете ли плед, госпожа? – обратился к ней один из стюардов.

– Да, спасибо, – ответила Изабелла.

Ее голос звучал тихо, словно издалека. Стюард вернулся с пледом и подушкой. Изабелла закуталась в плюшевую материю. Плед был толстым, мягким и приятно пах чем-то пряным.

Спустя короткое время Адан опустился в кресло напротив. Они еще не виделись с тех пор, как поднялись в воздух. Он сослался на дела и скрылся в своем кабинете. Теперь он принес с собой пачку бумаг. Его взгляд беспокоил Изабеллу. Она не могла понять, был ли их поцелуй в баре тому причиной, или просто своим взглядом он задевал какую-то струну внутри ее. Или, может быть, потому, что он ее презирал.

– Ты не притронулась к своему бокалу, – сказал он.

– Мне не хочется пить.

Она опустила глаза и внезапно поняла, что так и не смыла свой сценический грим. Она забыла умыться в спешке, когда старалась побыстрее собрать чемодан и переодеться. Изабелла чувствовала, что ей стоит поторопиться.

– Я подумал, что ты захочешь взглянуть на это, – сказал он, протягивая ей бумаги.

Она осторожно взяла их, не вполне уверенная, что хочет прочесть, но понимая, что должна. Потому что хочет знать правду. Ее сердце часто забилось.

Первой она взяла вырезку из газеты «Аль-араб Джафар». Заголовок гласил: «Принц женится на дочери известного бизнесмена». Там была фотография ее и Адана вместе. Он был очень красив в традиционной одежде, с церемониальным оружием на поясе. У него был очень торжественный вид.

Несомненно, так и было. На фотографии она улыбалась, но счастливой не выглядела. На ней была шелковая насыщенного шафранного цвета абайя, расшитая бусинами, и хиджаб из тончайшей материи, ниспадавший с головы красивыми складками.

Она подняла голову, заметив, что Адан внимательно смотрит на нее. Он властно расположился в кресле, опираясь рукой о подлокотник и рассеянно потирая указательным пальцем нижнюю губу. Его глаза ничего не упускали из виду.

Изабелла переложила статью в низ стопки. От следующей вырезки сердце чуть не выскочило у нее из груди. Это было объявление о рождении ребенка. Рафик ибн Адан аль-Дакир родился четвертого апреля.

Слезы подступили к ее глазам. Она крепко прикусила губу, чтобы не расплакаться. Ей хотелось оттолкнуть бумаги прочь, просить его, чтобы он унес их. Но она сжала зубы и сказала себе, что пройдет через это. Все, что она знала о своей жизни, во что она верила, теперь разлетелось на осколки. Она была совершенно не тем человеком, кем считала себя.

Она была этой женщиной, принцессой Изабеллой аль-Дакир, у которой были муж и ребенок. Которая должна была бы наслаждаться своей прекрасной жизнью и которая вместо этого сидела здесь, в этом кресле, одинокая и разбитая.

Когда она разворачивала следующую газету, ее пальцы дрожали. В этой статье сообщалось о ее исчезновении из дома отца, которого она отправилась навестить вскоре после рождения сына. Свидетели сообщали, что она ушла в пустыню. Из-за песчаной бури начало поисков пришлось отложить на три дня. Когда буря утихла, ее следы полностью исчезли.

Изабелла вспомнила дом отца на границе пустыни Джафара. Вблизи дома, построенного на краю самой жаркой и бесплодной земли, был бассейн, фонтаны и лужайки.

Неужели она и вправду отправилась по своей воле в пустыню?

Четвертая статья снова заставила ее застыть в недоумении. Это было небольшое сообщение в пару абзацев. Слова траурно чернели на белой бумаге. «Мертва…»

Она поспешно перешла к следующей странице. Брачный контракт, в котором было записано все, о чем договорились ее отец и Адан. Она не стала его читать.

Изабелла закрыла глаза, уронила бумаги на столик и зажала руки между коленями, чтобы он не видел, как они дрожат. Она действительно его жена. Мать его ребенка. И она ничего об этом не помнит. Изабелла изо всех сил старалась вызвать в памяти образ ребенка на руках, но не смогла.

Что же с ней произошло? Как могла мать забыть про свое дитя? Она откинулась на спинку кресла и сжала кулаки так, что ногти впились в ладони. Нет, она не может расплакаться на его глазах. Не может показать свою слабость.

– Ты все еще хочешь отрицать? – спросил Адан.

Она покачала головой. Она боялась, что заплачет, если заговорит.

– Почему ты так поступила, Изабелла? Почему ты бросила своего грудного сына? Неужели ты ни разу о нем не подумала?

Она не сразу нашла силы, чтобы ответить.

– Я ничего не помню, – выдавила она из себя. Ее голос был еле слышен. – Я ничего не помню о том… О той ночи, про которую написано в газете.

Она думала, он будет требовать, чтобы она перестала лгать. Но он лишь вздохнул, глядя куда-то мимо нее. Потом снова перевел на нее пристальный взгляд:

– Тогда расскажи о том, что ты помнишь. Расскажи, как ты очутилась на Гавайях.

Изабелла хотела было воспротивиться этому допросу, но у нее не хватило сил. Она была слишком опустошена.