– Ты вынуждаешь ходить только через черный ход, – процедил я сквозь зубы и снова скрылся в редакции, решив выбраться через склад. Кладовщик дядя Степа не стал задавать лишних вопросов. Если человек просит открыть нужную дверь, значит, так надо.

Я махнул на прощание рукой и скрылся в арке, соединявшей дворы. Мои преследователи снова потеряли меня. В голове сразу завертелись мысли, можно ли дворами пробраться к клубу. Однако времени на размышление не осталось. Звонок мобильного – свадебный марш Мендельсона – заставил вздрогнуть. Я посмотрел на дисплей. Номер звонившего мне ни о чем не говорил:

– Савельев слушает.

– Это Тамара Кочетова.

Фамилия показалась мне знакомой, но не в сочетании с именем.

– Какая Тамара?

На том конце провода хихикнули:

– Сегодня вы разговаривали с моей матерью, Полиной Тимофеевной.

Я хлопнул себя по лбу:

– Точно! А что вам от меня нужно?

– Вы интересуетесь Должиковым и Рыбиной, – она вздохнула. – Так вот, мне есть что рассказать вам.

– Есть что рассказать? Почему вы так уверены?

– Я уверена, – в голосе звучал металл. – Но предупреждаю: информация стоит денег.

Это меня рассмешило. Девочка начиталась иностранных детективов и решила заработать на бедном журналисте.

– Вы поставили не на ту лошадку, моя милая. Между прочим, ваша мать ничего от меня не скрыла и не просила бабок.

– Возможно, ей они не нужны, – отозвалась Тамара. – Я другое дело.

– Зачем же деньги такой милой особе? – удивился я. Девушка снова захихикала, а потом чихнула.

– Будьте здоровы, – мне не хотелось прослыть невежей.

– Спасибо, – только и успела вымолвить она, тут же чихнула снова и уже не могла остановиться.

«Наркоманка», – с презрением подумал я и не побоялся сказать это вслух:

– Значит, денежки нужны на дозу?

На мое удивление, Тамара не возмутилась:

– Ты угадал.

– Надеешься, что я милосерден к наркошам? Просто диву даешься, откуда у такой матери такая дочка.

Она ответила между чиханьями:

– Я ей не родная. Выросла в нашем детдоме, а в возрасте семи лет Полина меня удочерила. Что касается наркотиков, наверное, проклятая наследственность. Кочетова здесь ни при чем. Теперь ты убедился, что я знала и Янку, и Петьку? Гони бабло и получишь преинтересные сведения.

– Милая! – взвыл я волком. От очаровательной девушки уже тошнило. – Я бедный журналист. Ну неоткуда брать деньги. Дядя-миллионер забыл вписать меня в свое завещание.

– Тем не менее информация стоит тысячу рублей, – не сдавалась Тамара. – Займи. Это не бог весть какая сумма.

– Допустим, я займу, – согласился я. – Но где гарантии, что твои сведения стоит купить? Докажи.

Она наконец перестала чихать:

– У Янки был богатый старый любовник. Я видела их у дорогих ресторанов и клубов. Он обращался с ней, как с игрушкой.

Мне это ни о чем не говорило:

– Что с того, что Рыбина спала с дедушкой?

– Он не дедушка, – запротестовала Тамара. – Очень красивый мужик под пятьдесят. В такого бы и я влюбилась. Видел бы ты его джип! Наверняка Янка захотела, чтобы он бросил семью, а красавчик отказался. Зачем ему бедная девушка? Она хороша для интрижки, но не для брака. Возможно, Рыбина стала шантажировать его. Кому это понравится? Ну, каково?

Мозги плавились от жары, без сомнения, прилетевшей из Сахары погостить в наш город. Торопливая речь наркоманки вызывала желание убить ее.

– И это все?

Она словно прочитала мои мысли:

– Представь, нет. Во-первых, я выследила его и знаю, где живет красавчик. Во-вторых… Ну, а во-вторых будет, когда ты принесешь деньги.

Наверное, услышав мои молитвы, подул спасительный ветерок. Настроение сразу улучшилось.

«Если это все наркотический бред, то я пожалею, расставшись с тысячей рублей, – подумал я. – А если девчонка не врет? Значит, это еще одна зацепка?»

Вспомнив об отложенных на отпуск деньгах, я вздохнул. Тысяча не была для меня копеечной суммой. Однако при желании выяснить правду расстаются и с более значительными денежками.

– Диктуйте адрес, – в моем голосе звучала покорность судьбе.

– Частный дом на Объездной, – торжествующе заявила Тамара. – На Персиковой, двенадцать.

– Вы живете там с Полиной Тимофеевной?

Она засмеялась:

– Боже упаси! Мы давно решили жить раздельно. Я снимаю в этой халупе комнату.

Мысленно я посочувствовал Кочетовой. Конечно, даже это жалкое жилище оплачивала она.

– Поторапливайтесь, – отозвались на том конце. – Не буду же я сидеть весь день дома.

Тамара отключилась. Я прыгнул в автобус и поехал домой. Пришлось расстаться с надеждой отдохнуть на мягком диване.

Отложенные мной три тысячи уютно покоились в шкатулке. Я взял одну, посмотрев на купюру с сожалением. Если так пойдет дело, брошу расследование ко всем чертям. Не просить же мне милостыню! Наскоро ополоснувшись холодной водой, я запер дверь и вышел из подъезда. На секунду мне показалось, что за деревьями мелькнул красный автомобиль, но мой друг на колесах не выехал мне навстречу.

– Мало ли красных машин! – успокоил себя я и отправился на автобусную остановку. Теперь следовало помнить, что на «девятке» надо ездить в крайних случаях, и не только из-за преследователей. Еще парочка вымогателей – и бензин станет для меня непозволительной роскошью.

В автобусе, переполненном сверх меры, было так жарко, что перед глазами поплыли оранжевые круги. Не хватало еще свалиться в обморок. Женщины, отягощенные кошелками, ругали водителя неизвестно за что. Иногда поток словесной брани прерывал мужской голос, жалующийся на жизнь. Маленькие дети белугами ревели на коленях измученных матерей. Стоит ли говорить: когда объявили мою остановку, я выскочил из этого ада со скоростью молодого гепарда. На улице было прохладнее, но ненамного. Я с неудовольствием отметил про себя старые некрашеные деревянные заборы, неухоженные плодовые деревья, склонившие от жары ветви к земле, и запах помоев. Где-то ютился и нужный мне дом. Я пошел по кочковатой дороге, внимательно следя за номерами домов. Та халупа, где обитала молодая Кочетова, вызвала бы отвращение даже у бомжей. Если у этой покосившейся избушки и были хозяева, они совершали преступление, беря деньги за сданную площадь. Штукатурка осыпалась и свежевыпавшим снегом покрывала потрескавшуюся землю. Крыша местами прохудилась, и не было сомнений, что в дождь жильцы запасаются тазами и ведрами. На огороде, вернее, его подобии, заросшем пыреем и лебедой, валялись бутылки и прочий мусор. Похоже, Тамара не утруждала себя походами к контейнеру, зеленевшему в тридцати шагах от дома. Для приличия я стукнул в деревянную калитку: