— Я уже сказал: ты не выдержишь, не морально, не физически. Быстро сломаешься. А мне это неинтересно, — кидает он мне, даже не смотря, берет со столика свой телефон, застёгивает пуговицу пиджака и идет на выход.

— Стойте! — на эмоциях кричу я, чувствуя, как глаза наливаются слезами. Он мой единственный шанс. — Я выдержу! Чтобы вы не имели в виду! — обещаю скорее от шока. Я думала, самое страшное — это отдать ему себя. А оказалось, что самое страшное — это его нежелание меня покупать.

Гордость, чувство достоинства и страх где-то теряются, и я абсолютно голая делаю несколько шагов в его сторону. Мужчина оборачивается и приподнимает брови, словно дает мне последний шанс.

— Пожалуйста, я буду соблюдать все пункты договора, все, что вы хотите! Я не сломаюсь, я постараюсь…

— Тихо! — обрывает он меня. — Никогда так не унижайся! Тем более ради денег! — осаживает он и выходит из комнаты.

— Я не ради денег, я ради мамы, — проговариваю в пустоту комнаты, и из глаз брызжут слезы.

Кусаю губы, но не могу плакать беззвучно — из меня рвутся рыдания. Иду в туалет, натягиваю на себя белье и уже вою в голос. Боже, как это все гадко! Теперь я на сто процентов чувствую себя шлюхой. Причем придорожной. Кое-как надеваю чертово платье и умываюсь холодной водой, пытаясь успокоиться. Да что он знает о жизни?! «Никогда так не унижайся»… Легко сказать, когда у тебя есть все и открыты все двери!

— Соня! — кричит Регина, а я смотрю в зеркало на то, как с лица стекает вода вперемешку со слезами, и кусаю ладонь, чтобы не закричать в истерике. — Соня!

А мне хочется провалиться сквозь землю. Тетка заходит в ванную и смотрит на меня в зеркало.

— Что случилось?! — в недоумении спрашивает она. — Почему он отказался?

— Потому что… — хочу объяснить, но не могу, постоянно всхлипывая. Тётка отрывает мне несколько бумажных полотенец и сама промакивает мое лицо, потом берет меня как ребенка за руку и выводит из туалета. Она усаживает меня на диван, оглядывается на стол и застывает, рассматривая осколки и разлитую воду, а я закрываю лицо руками.

— Это он разбил?

— Нет, — глухо отвечаю в ладони. — Я…

— Лена! — кричит Регина, а у меня звенит в ушах от ее звонкого голоса. — Принеси холодной воды и успокоительное! — Пока Регина собирает осколки и выкидывает их в урну, я пытаюсь остановить истерику, потому что меня вновь реально тошнит. — Выпей, — говорит тетка, протягивая мне стакан с мутной жидкостью. — Пей, это капли на травах! — настаивает она.

И я пью горьковатую жидкость, пытаясь преодолеть тошноту. Слез больше нет, но легче от этого не стало. Мне уже не холодно, но тело неконтролируемо бьет дрожь.

— А теперь рассказывай.

— Он попросил раздеться и смыть косметику… — начинаю я и одновременно делаю еще глоток горькой жидкости. — Я сделала так, как сказал… Он долго смотрел, потом глубоко вдыхал запах моих волос, но не трогал… — опять всхлипываю, допиваю воду, и тошнота отступает. — Потом он спросил, сколько мне лет. Я ответила, и все… Он решил, что я ему не подхожу, — передаю Регине слова Адамади о моей детской наивности, юности и о том, что я не выдержу.

— Что, прям так и сказал?! — недоверчиво спрашивает Регина. А я просто киваю. На меня вдруг наваливается усталость, словно этот мужчина вытянул из меня силы и выкинул. Киваю тетке и вновь закрываю лицо руками. — Странный. Сам же просил молодую и девственную.

— Что теперь делать? Мне деньги срочно нужны. Может, ты поможешь взять кредит? Я, честно, все отдам.

— Да не переживай. Подожди немного. Я найду тебе хорошего мужчину. Без заскоков, — цокает тетка.

— Не хочу больше никого! Я постараюсь придумать что-то еще, — устало говорю я и поднимаюсь с места.

Прошла еще одна напряженная неделя. А для меня словно вечность… Счет шел на дни, и мне казалось, если с мамой что-то случится — я тут же умру сама. Я обошла кучу банков. Естественно, все безуспешно, даже те, кто обещал в рекламе быстрые деньги без подтверждения доходов и залога, мне отказывали. По совету фонда я создала страницу в социальной сети, где просила совершенно незнакомых людей о помощи и прилагала документы с диагнозами мамы. Но деньги поступали маленькие. Мама не знала, что я взяла академический отпуск и устроилась на работу. Зарплата маленькая, но она хоть как-то приближала меня к кредиту, который мне могли дать.

Но маме становится хуже. Помимо обмороков и головокружения, она начала заговариваться, многое забывать и постоянно жаловаться на туман в голове. Каждый новый день пугал меня до ужаса и дрожи во всем теле. Потому что каждый день мог стать последним. Меня накрывало диким отчаяньем. Я уже готова была на все, но Регина сообщала, что желающих купить меня пока нет. Самое страшное — это когда нет выхода. Никакого. Ты готова на все. Но твое «все» никому не нужно…

Это случилось поздно вечером, когда я уже уснула. Меня разбудил настойчивый телефонный звонок,

— Сонька, пляши! — радостно восклицает Регина, быстро приводя меня в себя, и я резко сажусь на кровати.

— Ты нашла, у кого занять денег? — с надеждой спрашиваю я.

— Нет, лучше! Адамади передумал и хочет забрать тебя уже завтра!

— Не лучше… — вздыхаю я в трубку. — Но я согласна.

София

Я наговорила маме полной чуши, в которую трудно поверить, 0 том, что меня отправляют на практику в загородный филиал компании, и это единственный уникальный шанс. И она мне поверила, даже наказала не отказываться от такого шанса, «Ты у меня умница», — хвалила меня мама, собираясь в клинику. Авансом за мои «услуги» последовали не деньги, а размещение мамы в клинике для обследования и последующей операции. Даже не хочу знать, как и зачем об этом узнал Адамади. Главное, что теперь у мамы есть шанс, и все будет хорошо. Я была настолько за нее рада, что почти весь день не волновалась о предстоящем переезде к мужчине, которому меня продали.

Договор подписан, вещи собирать не нужно. По условиям Адамади я могла взять только телефон и несколько вещей, без которых не могу обойтись. Одежду, косметику и предметы быта мне купят.

Я надеваю черное платье с рукавами три четверти и белым кружевным воротничком, как у школьницы. Это новое платье, я покупала его, чтобы ходить в университет.

Как наказала Регина, не пользуюсь ни духами, ни дезодорантом. Косметику тоже не наношу, абсолютно чистое лицо — а это уже наказ моего хозяина. На улице сегодня тепло, несмотря на середину сентября, поэтому колготки я не надеваю. Только черные балетки и небольшая сумка с любимыми книжками, папкой для рисования и плюшевым пледом. Это вещи, без которых я не могу обойтись. Маленькую статуэтку балерины прячу в карман — это мой талисман. В детстве я мечтала стать балериной, пока не получила травму колена, которая перечеркнула мою мечту. Но все это глупости, танцовщицы с такой неуклюжестью из меня все равно не получилось бы…