litbaza книги онлайнРазная литератураЛюди на дороге жизни - Вячеслав Щепоткин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 77
Перейти на страницу:
рассказать своим товарищам как об уди­вительном и хорошем.

И началась моя колгота. Каждый день кто-то приходил, что-то приносил. Я сидел с ними до позднего вечера, разбирая, показывая, как надо написать, как должно быть. Не все выдерживали и постепенно отсеивались. Однако не­сколько человек стали нашими постоянными авторами. А двое — Игорь Павлихин и Надя Миронюк — вышли в профессиональные журналисты. Они поступи­ли в Ленинградский университет на факультет журналистики, который окончил я сам. Кстати говоря, я и ездил даже туда представлять их. После окончания Игорь Павлихин поехал работать в газету на Дальний Восток, а Надя Миронюк, по-моему, где-то на телевидении.

Мне становилось всё более тесно в рамках этой газеты. Я говорил колле­гам: “Ну, что мы рассказываем всё о Кандалакше, о её пригороде. Почему не познакомить наших читателей с жизнью других районов области?” Коллеги меня поддержали, сказали: “Давай, поезжай”. Я съездил в село Ловозеро — это место, где живёт издавна народ саамы (дореволюционное название “ло­пари”). Познакомился с интересными людьми. Написал о них.

Потом поехал на Терское побережье. “Терский берег” — очень необычное для Севера название. Один старик-помор, отвечая на мой вопрос, почему он так называется, стал объяснять: “Ну, ты же знаешь, где-то на Кавказе есть река Терек. Приехали оттуда люди, по ней и назвали”. Лишь потом я узнал, что это от норвежского слова “трэ” — лесистая местность. Ибо на Кольском полуострове тайга, благодаря Гольфстриму, поднимается так высоко, как ни­где больше на Земном шаре.

Я съездил в этот район, побывал в очень старинном селе Варзуга, кото­рому в то время уже исполнилось около 500 лет. Спустился на резиновой лод­ке по бурной порожистой реке Варзуге. И впоследствии описал её, как и го­род Кандалакшу, в повести “Слуга закона Вдовин”.

Меня всё время тянуло куда-то, хотелось что-то рассказать интересное. Шло строительство автодороги Ленинград — Мурманск, которую я назвал “до­рога к Снежной королеве” в одном из материалов. Делал репортажи из каби­ны электровоза и считал высокой оценкой, когда шёл по улице, а идущие по другой стороне ребята-машинисты кричали: “Слава, читали твой репортаж. Пойдем пива выпьем”.

Жизнь у меня закипела. И вдруг приходит однажды секретарь парторга­низации Михаил Зинов и говорит: “Вот пришла разнарядка на награды”. А тогда в Советском Союзе к каждому юбилею то ли области, то ли страны шла волна награждений. И вот эта волна докатилась до Мурманской области. Он назвал кого-то из города и говорит: “А у нас награждается Спиров Сергей Ка­питонович, редактор газеты”. Спрашиваю: “За что?” Зинов смотрит в бумаж­ку. “За воспитание молодых журналистов, за творческую работу, за творчес­кий подход к созданию газеты”. Я говорю: “Миша, ты что рассказываешь анекдоты? Разве это хоть чуть-чуть имеет отношение к Сергею Капитоновичу? Да, он хороший человек, он незлобливый. Но этого мало”. И я написал статью в журнал “Советская печать”. Назвал её так: “Кто должен быть редактором га­зеты — журналист или номенклатурная единица?”. Статью не напечатали и пе­реслали из Москвы в Мурманск, в обком партии. Из обкома — в Кандалакшский горком. Сергея Капитоновича освободили от должности редактора, сделали директором типографии, где он долгое время нормально работал. А редакто­ром газеты сделали Ефима Фёдоровича Разина, человека, который, по сути дела, вёл всю газету. Вот такая произошла история. Но ещё до этого стало известно, что в Мурманск прилетает Гагарин. Я зашёл к редактору — позднее описал его в повести “Холера”: маленького роста, полненький, сзади волоси­ки остались, впереди их нет. И глазки всегда блестят, потому что он подда­вал, начиная с утра. Я назвал его “Спиртов”. Это и к нему, наверное, отно­силась поговорка: с утра выпил — весь день свободен. Говорю ему: “Сергей Капитонович, давайте мы сделаем репортаж о пребывании Гагарина в Мур­манске. Я съезжу и напишу”. Он мне: “Да ты что! У нас так нельзя. Есть ТАСС”. А тогда все официальные материалы передавались из Москвы по ли­нии ТАСС. Стоял телетайп, стучал, всё это было... Однако я продолжал на­стаивать, говорил, что мы только выиграем в глазах читателей и других газет. Он сопротивлялся, потом махнул рукой: “Давай, езжай”.

Гагарин, или Как я потерял голос

К Гагарину и к его полёту у меня было особо восторженное отношение. И дело вот в чём. Вскоре после поступления в университет я отправил в Москву письмо с очень простым адресом: “Москва, Комитет по космонав­тике”. Я и знать не знал, что такой комитет существует, — просто догадывал­ся. В нём писал, что после запусков спутников, полёта собачек вполне нужно ожидать полёта человека в космос, и я прошу меня, студента факультета жур­налистики Щепоткина, включить в возможный отряд космонавтов.

Письмо бросил в почтовый ящик и в наступившей круговерти новой жиз­ни забыл о нём. Каково же было моё удивление, когда в общежитие пришло ответное письмо. Мало того, что я не написал ни улицы, ни проспекта в Моск­ве, просто — Комитет по космонавтике. Как нашли, как работала тогдашняя почта? Но мне ответили: “Уважаемый товарищ Щепоткин! Да, вполне возмож­ны скоро полёты человека в космос. И нужны будут люди разных специально­стей. Но вы учитесь, возможно, потребуются и журналисты”.

И вдруг 12 апреля 1961 года утром, мы ещё в полудрёме, нас четыре че­ловека в комнате, слышим по радио позывные. Причём не обычные позыв­ные, а “Широка страна моя родная”. Я вскакиваю и кричу: “Мужики, или вой­на, или человек в космосе”. Точно — запуск, майор Юрий Алексеевич Гага­рин. Я бегу быстрее в университет, чтобы там поделиться своими восторгами с людьми. Но, не доезжая до университета, поворачиваю к Академии худо­жеств. Огромные залы, на возвышениях сидят голые натурщицы, а неподалё­ку ребята их рисуют. Я открываю двери, и вроде как мне неловко, как будто закрываю ладонью глаза, а сам щёлки оставляю, потому что в ту пору я го­лых женщин, можно сказать, редко-редко видел. Кричу: “Ребята, человек в космосе! Наш человек!” Они бросают кисти, девки одеваются быстрее, и мы бежим к университету. Там тоже какая-то группа, мы им кричим: “Человек в космосе!” Собираемся. И когда перешли Дворцовый мост, я гляжу — нас уже довольно большая группа. Идём, выходим на Невский, орём: “Все там будем! Даёшь космическую стипендию!” И прочую восторженную ерунду орём.

На Аничковом мосту, а он немножко горбатый, я оборачиваюсь и с потря­сением вижу, что от моста до Адмиралтейства, а это, я думаю, с километр, сплошная лавина людей. И все мы идём, кричим, нам из окон машут.

Вот этой толпой, этой лавиной мы ходили целый день

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 77
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?