– М-м-м, – протянула она, сомневаясь в том, что Глазго только и ждет появления ее попутчика, чтобы распахнуть свои объятия. Почувствовав скепсис, мужчина развел своими огромными мясистыми ручищами, словно показывая, что в них ничего нет.

– Это правда: от ближних можно всего ждать, – сказал он. – Поэтому всегда нужно иметь варианты про запас.

И сглотнул слюну так энергично, что кадык заходил ходуном.

Иссерли кивнула в знак согласия, стараясь не выдавать своих истинных чувств. По спине у нее струился холодный пот, пробегали судороги, похожие на разряды электрического тока. Сердце прыгало в груди, и Иссерли с большим трудом удавалось дышать размеренно и спокойно. Крепко сжимая руль правой рукой, она посмотрела в зеркало заднего вида, изучив обстановку на дороге сзади и во втором ряду, затем проверила спидометр и еще раз посмотрела на пассажира.

Все в полном порядке, лучшего момента просто не придумать.

Заметив волнение Иссерли, он неуверенно улыбнулся и неловким резким жестом убрал руки с живота с таким видом, словно его внезапно разбудили и он удивленно взирает на мир, не зная, чего от него ждать в следующую минуту. Чтобы подбодрить его, она улыбнулась и едва заметно кивнула головой, словно в знак согласия.

И тут же средним пальцем левой руки повернула закрепленный на колонке руля рычажок, который выглядел как обычный переключатель света фар, поворотного сигнала или стеклоочистителей. Но это не было ни то, ни другое, ни третье. Этот рычажок приводил в действие маленькие впрыскивающие икпатуа иглы, которые бесшумно выскакивали из скрытых в обивке пассажирского сиденья трубочек.

Мужчина вздрогнул, когда иглы, пронзив ткань его джинсов, впились в ягодицы, по одной в каждую. В этот момент он по случайности смотрел в зеркало заднего вида, но заметить выражение его глаз, кроме Иссерли, было некому: огромный грузовик с надписью «КОРМА ДЛЯ СКОТА» – ближайшая к ним машина – был еще так далеко, что его водитель казался вцепившимся в баранку муравьем. В любом случае изумление пассажира длилось недолго: такая доза икпатуа могла свалить с ног и гораздо более крупное существо. Он потерял сознание, уронив голову на мягкий подголовник.

Иссерли слегка дрожащими пальцами взялась за другой рычажок. Тихое пощелкивание реле указателя поворота совпало с ритмом ее дыхания. Она съехала с дороги на парковочную площадку и плавно затормозила. Стрелка спидометра, подергавшись, застыла на нуле, машина остановилась, мотор заглох, а возможно, она сама выключила зажигание. Работа была сделана.

В такие моменты она всегда словно смотрела на себя сверху: маленькая красная «тойота», взятая в скобки асфальта. Грузовик с надписью «КОРМА ДЛЯ СКОТА» промчался мимо.

Потом, как всегда, у Иссерли закружилась голова и она, камнем рухнув с неба, вернулась обратно в свое тело. Голова ее при этом стукнулась о подголовник гораздо сильнее, чем голова ее попутчика, и Иссерли испустила судорожный вздох. Задыхаясь, она схватилась за рулевое колесо, словно пытаясь предотвратить дальнейшее паденье в недра земли.

Вернуться обратно на поверхность ей обычно удавалось далеко не сразу. Она считала про себя частоту дыхания, пока та не замедлилась до шести вдохов в минуту. Тогда Иссерли выпустила наконец из пальцев руль и сложила руки у себя. на животе. Это почему-то всегда ее успокаивало.

Наконец содержание адреналина в крови упало, и тогда она, уже совсем успокоившись, принялась за работу. Мимо в обоих направлениях проносились автомобили, но об этом Иссерли могла догадаться только по производимому ими шуму – после того, как она нажала кнопку на приборной доске, стекла «тойоты» помутнели, приобретя темно-янтарную окраску. Иссерли сама не заметила, как дотронулась до кнопки – очевидно, это произошло в тот момент, когда ее с головой захлестнул адреналин. Впрочем, и раньше, когда она приходила в себя, стекла всегда оказывались затемненными.

Мимо проехала такая массивная машина, что задрожала земля. Иссерли дождалась, пока отброшенная громадиной длинная тень проползет по «тойоте» и исчезнет.

Тогда она открыла перчаточный ящик и извлекла оттуда парик. Это был мужской парик, светлый и кудрявый. Повернувшись к пассажиру, который по-прежнему сидел неподвижно, как окоченевший, она водрузила парик ему на голову. Затем поправила несколько локонов сбоку и расчесала острыми ногтями челку так, чтобы та ровнее легла на лоб. Откинулась назад, чтобы оценить общий эффект и внести кое-какие поправки. Впрочем, пассажир выглядел точно так же, как выглядели до него все другие, а когда она переоденет его, он станет совсем от них неотличим.

Иссерли выгребла все из того же ящика несколько пар очков, выбрала наиболее подходящие и водрузила их мужчине на переносицу.

В завершение она взяла с заднего сиденья теплую куртку с капюшоном, скинув при этом на пол ту, которая принадлежала пассажиру. На самом деле это была не совсем куртка: спина у нее отсутствовала. Она накинула на мужчину отороченный мехом перед, заткнула края рукавов за его плечи и прикрыла их рассеченным посередине капюшоном.

Можно было ехать домой.

Иссерли снова нажала на кнопку, и янтарная окраска стекол начала бледнеть, пока совсем не развеялась, словно туман. Мир за окном был по-прежнему стылым и солнечным. На дороге установилось временное затишье – машин почти не было. У Иссерли в наличии имелось еще два часа до того, как кончится действие икпатуа, а езды до дома было не более пятидесяти минут. К тому же часы показывали всего тридцать пять минут десятого. В конце концов, ей все же повезло.

Иссерли повернула ключ зажигания. Как только двигатель завелся, она снова услышала то же самое постукивание, которое обеспокоило ее в самом начале дня.

Вернувшись на ферму, надо будет посмотреть, в чем там дело.

На следующий день Иссерли пришлось колесить не один час под снегом и дождем, прежде чем она нашла хоть что-нибудь. Казалось, погода разогнала по домам всех представлявших потенциальный интерес особей мужского пола.

Иссерли так долго вглядывалась в пейзаж, развертывавшийся за лобовым стеклом, что движения стеклоочистителей постепенно вогнали ее в гипнотический сон. Но сколько она ни смотрела, впереди не было видно ничего, кроме призрачных огней других автомобилей, пробирающихся под проливным дождем в сумерках, наступивших среди бела дня.

Единственные живые существа вообще – не говоря уж об автостопщиках, – которых она видела сегодня утром, были двое щекастых, коротко подстриженных мальчишек с пластиковыми ранцами, которые возились в канаве у въезда в туннель возле Инвергордона. Это были явно школьники, то ли опоздавшие на уроки, то ли прогуливавшие школу. Они заметили красную «тойоту» и крикнули ей что-то вслед, но у них был настолько сильный местный акцент, что Иссерли ничего не поняла. Их промокшие под дождем головы выглядели как две очищенные картофелины, политые сверху коричневым соусом, а на руки, казалось, были напялены варежки из блестящей зеленой фольги – пакеты из-под чипсов. В зеркале заднего вида Иссерли наблюдала, как их бредущие вразвалку фигуры постепенно уменьшаются, превращаясь в два цветных пятнышка, постепенно растворившихся в сером вареве зимнего неба.