рукой на щит с древним московским гербом. То ли поднимает Москву, растоптанную неприятелем, то ли просит денег у богатой Первопрестольной на борьбу с Наполеоном.

Во дворе усадьбы Талызиных сохранились старинные службы и дом садовника. Каретный сарай также остался на своем месте, но за двести лет подрос до трехэтажного дома. О былом назначении здания напоминают широкие окна-арки первого этажа, сквозь них когда-то вводили лошадей.

Интересно, что районы вокруг Кремля сохранили усадебную застройку. Границы многих владений до сих пор ясно угадываются по стоящим по периметру зданиям. В глубине участков можно найти службы, превратившиеся со временем в гаражи или жилые строения. Главные дома усадеб надстроены-перестроены, заняты различными учреждениями, но сохраняют и классические фасады, и дух дворянской Москвы.

Виды Москвы. Литография из издания «Панорама Москвы и ее окрестностей». Москва – Париж, 1847 г.

Воздвиженка ул., 8/1, стр. 1

Ovchinnikova Irina Shutterstock.com

Напротив Музея архитектуры, на солнечной стороне Воздвиженки, так говорят в Петербурге применительно к Невскому, расположены бывшие владения Шереметевых. Участок, разрезанный Шереметевским переулком, ныне – Романов переулок, состоял из старого дворца (Романов пер., 2/6, стр. 3), поставленного в 1780-е годы фасадом на Воздвиженку в глубине участка за большим парадным двором, и нового дворца, его чаще называли наугольным домом (Воздвиженка ул., 8/1, стр. 1), построенного на углу Воздвиженки и переулка в 1790-е годы. Здесь жил владелец Кусково и Останкино Николай Шереметев, здесь праздновал он женитьбу на своей крепостной актрисе Прасковье Жемчуговой. Наугольный дом сохранился. Это одно из немногих зданий с допожарными деталями на фасаде. Большой дворец также стоит, но полностью заслонен зданием Кремлевской больницы.

В 1920-е годы дворец Шереметевых заняла больница, и на месте служб, выходивших на Воздвиженку, архитектор Николай Гофман-Пылаев поставил новый корпус (Воздвиженка ул., 6). Здание в стиле конструктивизма обыгрывает традиционную структуру городской усадьбы. Центральная часть чуть заглублена, словно въезд на курдонёр. По бокам закругленные объемы, намекающие на боковые флигели. Ротонда на углу переулка и круглая башня в центре советского корпуса перекликаются с формами наугольного дома XVIII века.

Бывший главный дом усадьбы Шереметева занимает столь секретная организация, что и с Романова переулка дворец не увидеть. Из-за высокого забора торчит только кусочек фронтона бокового ризалита (Романов пер., 2/6, стр. 3). Но дворец можно обойти и посмотреть на него сзади. Из Романова переулка мы поворачиваем направо во двор и видим непритязательную заднюю сторону огромного дворца и изящную церковь Знамения на Шереметевом дворе (Романов пер., 2/6, стр. 8). Церковь была домовой, а построена она в конце 1680-х годов тогдашним хозяином участка Львом Нарышкиным. Такой стиль как раз и называют нарышкинским барокко, ведь храмы в Москве по новой моде начали строить именно представители этой семьи. Церковь Знамения несет почти все элементы нового стиля: храм приподнят на высокое гульбище, состоит из трех восьмериков, поставленных пирамидой на четверик. Два верхних яруса отданы под колокола. Стены украшены шестигранными окнами. На карнизах белокаменные резные «петушиные гребни». Барабаны, граненные по западной традиции.

Воздвиженка ул., 6/2

Когда Шереметевский дворец заняла Кремлевская больница, церковь приспособили под кухню и столовую. Я хорошо помню жестяные трубы вытяжки, торчавшие из стен храма. Столовая покинула храм только в XXI веке. Во время реставрации на место вернули не только купола и белокаменные узоры. Реставраторы под слоями позднейшей краски обнаружили первоначальный цвет стен и покрасили церковь Знамения в кирпично-красный цвет, такой она была в XVII веке.

Во двор владения Нарышкиных стоит зайти не только затем, чтобы сзади оценить величину дворца, занятого кремлевской поликлиникой, и полюбоваться восстановленной церковью. Здесь расположен малоизвестный и малопосещаемый московский музей. За алтарями церкви Знамения снимал квартиру на первом этаже профессор Климент Тимирязев (Романов пер., 4, стр. 2, кв. 29). Классическая московская квартира в пять комнат сохранилась полностью: не только мебель и книги, но даже обои на стенах еще те – дореволюционные. Зайдя в Музей-квартиру Тимирязева, вы перенесетесь в 1910-е годы. В прихожей телефон первых моделей. В коридоре кресло-каталка, какие использовали в госпиталях во время Первой мировой. У профессора отказывали ноги в последние годы жизни, поэтому, кстати, и квартира снималась на первом этаже. В квартире большая гостиная-столовая и просторный кабинет хозяина, совсем маленькая рабочая комната и две спальни средних размеров – супругов и сына. В комнате сына есть фотолаборатория. Климент Тимирязев был увлеченнейшим фотографом. Его фотоработы получали первые призы на всероссийских выставках. Хотя сохранилось много жанровых снимков, но больше всего Тимирязева увлекала художественная съемка природы. Он даже говорил, что раньше слиянию интеллигентного человека с природой способствовали собака, ружье да удочка. А сейчас можно постигать природу с помощью фотографического аппарата.

Шереметевский двор, который мы обошли, примыкает к территории Московского университета. Внутренними двориками мы можем выйти к одному из старых зданий МГУ – Аудиторному корпусу (Моховая ул., 9, стр. 1). Эта часть университета трижды перестраивалась, но сохранила структуру классической городской московской усадьбы. Владение на Моховой принадлежало троюродному брату строителя Дома Пашкова. Этот Пашков разбогател, женившись: приданое его жены состояло из двух заводов и 19 000 крепостных душ. В 1832 году университет приобрел усадьбу Пашкова. Главный дом стоял в глубине парадного двора, его перестроил архитектор Евграф Тюрин под нужды учебного заведения.

Моховая ул., 9, стр. 1

© Ovchinnikova Irina Shutterstock.com

Флигель со стороны Никитской улицы сохранил свои формы (Моховая ул., 9, стр. 2). При Пашковых в нем был конный манеж, и закругленный угол здания не только отсылает нас к любимой форме XVIII века, мы уже видели закругленный наугольный дом Шереметева, но и отвечает повороту скаковой дорожки. После манежа во флигеле устроили театр. Причем, когда Наполеон занял Москву, здесь играла французская труппа. Усадьба Пашковых уцелела в пожаре 1812 года, и после освобождения Москвы в здании снова давали спектакли. Сцена и зал, перестроенные из манежа, были узки, но в Москве было не так много театральных зданий. В подвале был погреб для хранения вина. Поэтому когда император Александр заметил директору императорских театров Нарышкину, что артисты совсем испортились, Нарышкин ответил: «Этого не может быть, они же играют на льду!»

Когда университет купил усадьбу Пашкова, в бывшем манеже-театре освятили домовую университетскую церковь в честь святой Татьяны (Моховая ул., 9, стр. 2).

В очередной раз Аудиторный корпус перестраивал архитектор Константин Быковский в самом начале XX века (Моховая ул.,