Шапрон, насколько догадался Малярийкин, был не просто одним из лидеров местных К.Т.О. Но и крупной фигурой в криминалитете. Причём во всём смысловом многообразии этого ёмкого слова внутри богатого контекста уголовной реальности новой Сибири. А контекст был простой. Бандиты рулили бизнесом. Бандиты рулили политикой. Говоря проще — бандиты рулили всем. Всё, чем бандиты не рулили было очерчено границами местных кладбищ и богаделен.

В общем, Малярийкин быстренько навёл справки, и без труда выяснил, что пресловутый «товарищ Шапронов» пользовался нешуточным авторитетом не только в районных бандах, но и в кабинетах ВТЭК. Это говорило о многом.

Сам Шапрон проживал в Скайбоксе — центральном районе разрушенного Новосибирска, расположенном на месте одного из старых пригородов. Новосибирск после Войны-Смерти представлял собой гигантский конгломерат сёл и деревней. По внешнему облику вполне современных — с руинированными небоскрёбами и многочисленными плазменными брэнд-мауэрами на стенах зданий — но именно сёл и деревушек. С ничтожным количеством жителей. С ничтожным количеством предприятий и магазинов. Без власти. Почти без полиции. Доверху переполненных «гангстерским» (слово то какое импортное!) беспределом.

Среди этих поселений, разбросанных поверх разрушенного мегаполиса словно бисер на асфальте (или куриный помёт поверх большого свадебного пирога), Скайбокс выделялся особо. Для останков Новосибирска Скайбокс стал чем-то вроде лондонского «Сити» для Лондона. Центральным районом. Топом. Одновременно — независимым городком. Одновременно — олицетворением высшего богатства и роскоши, в том смысле, в котором его могло понимать только разорённое войной, голодающее население сибирской России, с грубо попранным чувством национальной гордости, недоверием к правительству, деньгам, иностранцам, соседям, родственникам, дружбе, закону и даже к потенциально возможному в народном фольклоре светлому будущему. С острым ощущением случившейся страшной, неисправимой беды. Но при этом — с потрясающе-громаным чувством преклонения перед всяким, имеющим власть или кучу денег. И одновременно, разумеется, — с откровенной ненавистью к нему же. Описать этот уровень роскоши было не реально. Просто потому, что богатство местных новых сибирских баев было возможно, и не таким потрясающим, как богатство миллиардеров начала века. Но рассветало оно на фоне фантасмагорической нищеты, уровень которой зашкаливал за самые смелые глюки антиутопистов. Короче, в Скайбоксе тусовалась элита.

Здесь же с комфортом размещались все те, кто был обязан эту элиту обслуживать. Или напротив — всё то, к чему указанная элита себя причисляла. В Скайбоксе располагались основные органы власти и управления — Администрация Южно-Сибирского территориального округа, например. А также департаменты Корпораций — пресловутого Центрально-сибирского филиала ВТЭК, например. Здесь же были сконцентрированы основные букмекерские конторы, а также банки — те, что уцелели после войны-смертушки. А также коттеджи преуспевающих танкистов-игроков. А также дома крупных бизнесменов. А также элитные больницы. Элитные школы. Элитные офисы частных элитных контор. И прочее, и прочее. Того же рода, типа, вида, сорта и дерьмокачества.

Здесь проводилось и само шоу Танков. Локации были разбросаны в основном за границей «старого мегаполиса» Новосибирска. Но церемонии открытия и закрытия проводились именно здесь — в Скайбоксе. Именно отсюда по бескрайним селам и весям варварской, гангстерской Центральной Сибири — а лучше сказать по экранам домашних и публичных стереовизоров — распылялась над мозгами фанатов кровавенькая картинка КТО.

Здесь жил Шапрон. И, вероятно, мало отличался от прочих счастливчиков Скайбокса. Место проживания — описывало характер и повадки чемпиона Танков. Поверхностно. Большего узнать о Шапроне Малярийкин не смог и не мог. Но даже то, что плавало на поверхности — говорило о многом.

Подруга Шапронова — та самая девушка, что приехала к ним в мастерню на боевой бронированной Рыси — была под стать самому командору.

Для начала — звали её Эленой. Эленой Прекрасной. Не Леной, не Ленкой и не Еленой. А именно так — Эленой, мать её, Прекрасной.

Разумеется, это было погоняло.

Бандитское, как все привыкли. Погоняло было странным. Необычным. Не характерным.

Оно было те-ле-ви-зи-онным.

Во-вторых, Элена была фантастически хороша. С точки зрения физиологии, разумеется, а не душевных качеств. О них Малярийкин судить пока не решался. Например, Ника, подруга Калмыша, была очень красива. Но если бы она стояла в момент знакомства с Эленой рядом — Нику бы просто никто не увидел. Вот такая была разница.

Элена вышла из Рыси словно не из раскоряченного на дороге броневика, а из лимузина на красную дорожку в Каннах. Каждый жест — песня. Каждый поворот головы — взрыв. Каждый взгляд — выстрел. Взгляд Малярийкина скользил по её ногам (а ножки, млять, были, сука, в чулках!!!), наверное, лет сто. И далее — в бесконечность.

Сказать, что она Маляра поразила — значит не сказать ничего. И он знал её — вот что важно. Знал, как знал самого Шапрона. Элена Прекрасная была ведущей Танков Онлайн. Конкретно — местных кровавых КТО. Роскошная женщина, мечта поэта. Бизнес-леди, лопающаяся от бабла. Преуспевающая телеведущая, секс-бомба, унитазная икона половины онанистов Сибири.

По стереовизору девочка создавала благоприятное впечатление. Такое, доброе. Она знала всё обо всем, общалась с легкостью как с элитой общества, так и с уголовниками-бандитами (если, конечно, между ними существовала какая-то разница), но при этом была крайне мила, интеллигентна, общительна, дружелюбна. Умна. Чертовски умна и говорлива. В отличие от неё, Шапрон, когда его показывали по стерео (действительно, почти постоянно в гермошлеме и комбезе — типа реальный крутой танкист, он и спит так, и пьёт, и девок жарит) был обычно сдержан, молчалив и довольно замкнут. Оживлялся только когда речь шла танках, играх, локациях и, вообще, мочилове. Специализация такая. Суровый, понимаешь, брутал. Стальные яйца с молибденом. Но, может, всё имидж, показное. Элена по стерео была совсем другой. Звездой!

Непосредственно с Малярийкиным и Калмышем в день встречи Шапрон и Элена вели себя на удивление просто. С Шапроном почти час ещё трепались про технику. Про танки. Про акватин. Товарищ Шапронов демонстрировал хороший уровень и, в натуре, оказался спецом. Впрочем, иначе и быть не могло — все же чемпион Танков, то есть игры, в которой дрались не только люди, но и машины. Здесь без технических знаний и навыков соответствующих не попрёшь.

Элена, напротив, была полна сюрпризов. Несмотря на присутствие героя игр Шапронова, а также на то, что он представил их пару вполне однозначно — типа, вот, моя половина, рукой похлопал по заднице и всё такое, — Элена проявила явный интерес к Калмышу. Улыбалась ему. Поднимала тонкую бровку. Даже брала за ручку, когда он рассказывал ей про акватиновый движок. Впрочем, за ручку она брала и Маляра, когда тот рассказывал ей про свои картины. Тот млел. Не от оценки своего искусства конечно, а от её прикосновений. Сугубо физиологически. Но всё же — не доверял. Во всём этом дешёвом представлении, в постановке, крылось нечто чуждое. Такое, чего просто не могло быть в природе, но всё же было, вопреки здравому смыслу и логике.