В такие безмятежные моменты Жук думал, что, пускай сам он родом и не из этих мест, зато, во всяком случае, являет собой отличный экземпляр «южного джентльмена». Он улыбался, вспомнив, что только на днях получил беспристрастное письмо, уведомлявшее его, что отныне обслуживание закладной на «Разор» передано такому-то банку в Шанхае. Так что, пускай он и не истинный «южный джентльмен», зато — истинный американец, что означает на деле, что он по уши в долгах у китайцев.

Жук шагнул из прохладного чрева самолета, принадлежавшего компании «Гроуппинг-Спрант», навстречу алабамской духоте, напоминающей о парной в турецком хамаме.

И уже в сотый раз удивился: почему Ал Гроуппинг и Уиллард Спрант не построили свои первые ракеты в каком-нибудь другом месте, с более умеренным климатом? За энное количество лет, что Жук побывал здесь, в Ракетном ущелье, в штаб-квартире компании, он научился минимизировать свое пребывание на воздухе, быстро перебегая от одного помещения с кондиционером до другого. Но сейчас вовсе не жара беспокоила его.

Вчера пришел лаконичный и-мейл от Чика Девлина: срочно явиться. Жук понимал, что за провалом Дамбо последуют увольнения. Неужели на плахе окажется и его собственная голова? Лишиться такого заказчика, как «Гроуппинг», было бы… да, катастрофой.

Чик, обычно улыбчивый, был сам не свой. При появлении Жука он едва оторвал взгляд от стола. Жук уже приготовился услышать: «Извини, старина, мне жаль тебе об этом сообщать…»

— Кофе? — предложил Чик, бегло изобразив непременную улыбку. — Клянусь, у меня до сих пор еще похмелье — с прошлой недели. Почему же, во имя всего святого, ты позволил мне приняться за текилу глубокой ночью?

— Я пытался тебя остановить, — сказал Жук, — но ты твердо решил покончить с собой.

— Весь следующий день я чувствовал себя жертвой дорожной аварии.

Они принялись болтать.

Чик сказал:

— Угадай, с кем я только что разговаривал по телефону? Со Львом Мельниковым. Слышал бы ты этого русского! Зол как черт!

Мельников был генеральным директором и президентом интернет-гиганта ЭПИК. Недавно он с поистине эпическим гневом обрушился на цензуру и на хакерские атаки, которым подвергается его компания в Китае. А потом, в отместку, он вообще вывел ЭПИК из этой страны.

— Еще бы ему не злиться, — сказал Жук. — Ведь не каждый день лишаешься двух-трех сотен миллионов клиентов!

— Он принимает все очень близко к сердцу. Очень нетипично для него. Лев же — нёрд. А нёрды не поддаются эмоциям.

— Ты тоже нёрд, — возразил Жук. — И тоже поддаешься эмоциям.

Чик усмехнулся.

— Я поддаюсь эмоциям, только когда речь идет о курсе наших акций. Ёлки-палки, да ведь Лев Мельников — настоящий Крез! Нет, дело здесь не в деньгах. Нужно еще кое-что знать про Льва — он вырос в Советской России. Как же ему не беситься, когда орава коммуняк ставит ему палки в колеса.

— Коммуняки! — Жук улыбнулся. — Добро пожаловать в старые добрые времена «холодной войны». Конечно, я слишком молод и ничего этого не помню. Тебе лучше знать.

— Льву было лет тринадцать — четырнадцать, когда его семья вырвалась оттуда. Но с детства он помнит, что это такое — жить в страхе и ждать, что в три часа ночи в твою дверь постучится КГБ, арестует твоего папашу и отправит в ГУЛАГ.

— Но теперь-то он — американский гражданин с сорока миллиардами долларов. И если он и боится кого-то, кто может постучаться к нему посреди ночи, так только финансовой инспекции. Скажи ему — пусть остынет. Пусть купит себе футбольную команду. Это отвлечет его от мыслей о китайских коммуняках. — Жук со звоном поставил на стекло кофейную чашку. — Ладно, хватит болтать о пустяках. Для чего ты велел мне притащиться сюда, в эти болота? Выкладывай начистоту. Меня увольняют?

Чик вздохнул.

— Сегодня утром мне пришлось уволить триста человек, Жук.

— Неприятно об этом слышать, Чик.

— Триста человек! Триста — и у всех есть семьи. Скольких людей это затронуло! Сам можешь подсчитать. Пускай я обычный инженер, но сегодня, поверь мне, сердце у меня разрывается.

— Понимаю, — ответил Жук. Давай же, Чик, скорей жми на курок, не томи меня.

— Дамбо, — задумчиво проговорил Чик. — Господи, какой чудесный проект. И речь шла о человеческих жизнях. Сколько жизней мог бы спасти Дамбо?

— Ну, не надо. Мы сделали все, что было в наших силах. Что еще нам оставалось? Разве что вскочить из-за стола и придушить этих сенаторов.

Чик склонился над стеклянным кофейным столиком.

— Жаль, что эти сенаторы не занимались финансированием армии Союза во время войны, затеянной северными агрессорами. Тогда бы мы победили.

— Чик, — сказал Жук, — ты вырос в Пенсильвании. Учился в Массачусетском Технологическом институте. Ты не южанин. Я помню, ты мне когда-то объяснял, почему ты перенял южный выговор, — чтобы ощущать себя здесь в своей тарелке и так далее. Но действительно ли нужно называть Гражданскую войну «войной, затеянной северными агрессорами»?

Чик пожал плечами.

— Привычка, наверное. Она же подтачивает человеческую составляющую компьютерных систем, так сказать. Марша всегда меня за это отчитывает.

— Да мне-то что? Лишь бы ты не начинал разглагольствовать о том, каким прекрасным актером был Джон Уилкс Бут[6]. И вообще, может быть, уже перейдешь к сути? Меня что — увольняют?

— Если так пойдет дальше, то нам придется стрелять по врагам из рогаток. Метать в них камни. Драться дубинами. Боже милостивый!

— Да уж, — сказал Жук. — При мысли об этом хочется просто скрючиться в позе эмбриона.

Тут Чик лукаво усмехнулся.

— У меня кое-что есть для тебя, Жучище.

У Жука разжались ягодичные мышцы. Значит, опасность миновала?

— Я слушаю.

— Задача большая, — сказал Чик.

— Люблю все большое.

— Я почти ничего не могу тебе рассказать про нее.

Жук скорчил гримасу.

— Ну, только не тяни кота за хвост.

— Нет-нет, ты послушай. Это дело — деликатнее, чем сосок стриптизерши. В настоящий момент об этом знает всего полдюжины людей на всей планете. Включая Сам-Знаешь-Кого. — На языке Чика «Сам-Знаешь-Кто» означало «Президент Соединенных Штатов Америки».

— А чего ты опасаешься? — спросил Жук. — Что я разболтаю этот секрет на своей страничке в Facebook? Сколько лет я на тебя работаю?

Ответ был таков: шесть лет с той поры, как Жук привлек внимание Чика своей блестящей рекламой трудноуловимого вертолета HX-72, разработанного «Гроуппингом». Реклама гласила: «Под радаром, но на гребне успеха».