– Прекрасно, – сказал я и повернулся к одному из своих сотрудников: – Саша, узнай их адреса, выйди на учредителей и перекупи тех, кого сможешь. Скорее всего, это недорого. У тебя двое суток.

– Чего мы от них хотим? – деловито поинтересовался Александр.

– Чтобы они отозвали свои жалобы, дали в прессе опровержение и признались в том, что именно «Трирема» втянула их в грязную провокацию против «Шмелла».

Саша беззаботно кивнул и вышел. Вслед за ним отправилась еще одна моя сотрудница – на переговоры с чиновниками Роспотребнадзора, результатом которых должны были стать полное оправдание «Шмелла» этим ведомством и букет расследований правовых нарушений «Триремы».

– Теперь пресса, – обратился я к присутствующим. – Здесь ситуация просто катастрофическая. За последнюю неделю – шестнадцать негативных статей в федеральных изданиях, четыре телевизионных репортажа. «Улет Шмелла» – это еще что за заголовки? Как вы это допустили?

Пресс-служба «Шмелла» в полном составе хранила гробовое молчание.

– Отправляйтесь по редакциям, – посоветовал я им максимально доброжелательным тоном. – Намекните им, что «Шмелл» – их крупный рекламодатель, и если заказные публикации еще раз появятся, рекламный контракт будет разорван. Возьмите с собой цифры, пусть они прикинут доходы и расходы. Заодно пообещайте хороший пиар-бюджет, в ближайшее время у нас будет много хороших новостей, и мы планируем разместить их на страницах газет. Завтра утром мне отчет.

– Но у нас нет хороших новостей, – раздался изумленный голос главного юриста «Шмелла». – У нас со дня на день ожидаются новые судебные иски со стороны «Триремы», и наша юридическая позиция по авансовым платежам...

– Простите, – перебил его я. – Наша юридическая позиция будет обсуждаться в пункте пять повестки дня, он идет сразу же после пункта четыре. А сейчас мы обсуждаем второй пункт. Продолжим. Газеты...

Но горе-юрист был прав. В тот день негативные новости катились на меня одна за другой. Ближе к вечеру, когда совещание было уже закончено и воспрявший духом «Шмелл» загудел как улей работящих пчел, «Трирема» действительно подала четыре иска в несколько региональных судов. В этой ситуации в голову мне могла прийти только одна идея. Я позвонил своим приятелям, журналистам крупнейших изданий и информационных агентств.

– «Шмелл» подает в суд на «Трирему». Общая сумма трех исков – 1,34 миллиарда рублей, – заявил я. – Это новость дня, и меня удивляет, что вы о ней еще не слышали.

– Вот как? – удивились газетчики. – Но вроде было слышно, что, наоборот, это на вас должны были подать в суд за невыплату авансов!

– Ничего не знаю. Мы подали иски и уверены в своей юридической правоте. Основание – невыплата комиссии за авансы.

«Шмелл» конечно же никаких исков не подавал. Но мне необходимо было сыграть на опережение, сделать так, чтобы завтрашние газеты вышли с моей новостью в заголовке, а не с новостью «Триремы». И когда в восемь вечера на ленте Рейтера появилось сообщение с пометкой молния «Шмелл атакует», я понял, что по крайней мере эту задачу мы решили.

Юристы нашего интернет-провайдера пришли в ужас.

– Но у нас нет никаких исков! – надрывалась от их воплей моя телефонная трубка, когда я уже ехал домой по темной заснеженной Москве.

– Ну, так напишите им, что мы подадим на них в суд завтра, какая разница?

– О чем писать?

– О невыплате «Триремой» комиссий за авансы.

– Да они все выплатили в срок!

– Послушайте, – взмолился я, так как был уже вымотан до последней степени. – Это совершенно безразлично. Никакой судебный иск не имеет отношения к реальной жизни. Меня не очень-то интересует, что должно быть написано в исковом заявлении. Я не юрист. Это вы юристы. Вот вы и посидите, подумайте. Но иски должны быть завтра поданы, и общая сумма исковых требований должна быть не больше и не меньше, чем 1,34 миллиарда рублей. Иначе пострадает доброе имя нашего с вами «Шмелла»...

Через несколько дней мы окончательно перехватили инициативу у «Триремы». Нам удалось договориться с налоговой службой, потребительские общества стали нашими лучшими друзьями, а в газетах и на телевидении воцарилась тишь и гладь. Все заказные публикации были задушены на корню, а сайт fuckshmell не смог выдержать конкуренции с сайтом ruletrirema, на котором деятельность нашего конкурента преподносилась с таким самодовольно-тупым восторгом, что с обоих сайтов начался отток возмущенных блогеров, наконец-то осознавших, что они участвовали в провокации.

Смольский был доволен, моя жена была в восторге оттого, что я хоть немного отвлекся от своих человеконенавистнических планов обогнуть земной шар. Один только я еле волочил ноги от усталости. У меня, пожалуй, оставалось только одно важное задание: решить вопрос с Марокко, где «Трирема» и «Шмелл» одновременно участвовали в конкурсе на национальную лицензию.

И я был даже рад этой поездке. Я уже настолько устал от тупости сотрудников «Шмелла», от вечно хмурой физиономии Смольского, да и отношения с Юлькой в последнее время явно оставляли желать лучшего, так что небольшой отдых от любимого города мне бы явно не повредил. «Даже, быть может, – подумал я, – стоит захватить выходные, чтобы просто побродить в одиночестве по какому-нибудь восточному городу и почувствовать наконец, пусть даже мимоходом, запах странствий».

Именно так я и оказался в Марракеше – городе, где меня подхватил и завертел вихрь самых удивительных в моей жизни приключений.

Вскочив в ночной поезд, я отправился сюда из Касабланки, чтобы провести свой выходной день и насладиться видом «ворот в Африку», как по праву называют этот город из красной глины. Около трех часов я бродил по медине – старому району Марракеша в поисках никому не нужных, но обязательных сувениров для своих коллег по работе. Владелец сувенирного магазинчика на Джемаа-эль-Фна, площади, напоминающей своей активностью сцены из Апокалипсиса, обратил мое внимание на любопытную статуэтку, которую я тут же взял в руки.

– Догоны, – сказал он, ставя на пол свою тарелку с дымящимся бараньим таджином, и поднялся с низенькой табуретки, стоявшей в глубине магазина.

– Что? – спросил я, как будто услышав имя забытого знакомого.

– Это работа догонов, – пояснил торговец. – Ну, знаете? Пещерных людей, дикарей. У меня поставщик в Мали, он привозит мне много такого добра. Интересная вещь, правда?

Еще бы! Разве можно забыть это слово – догоны! Это слово как будто ворвалось в мое сознание из далекого детства и сразу же надолго засело в моей голове.

Когда-то, лет двадцать назад, попалась мне на глаза статья, вернее отчет какой-то очередной энциклопедии, повествующая о догонах, диком африканском племени, обособленно живущем, подобно птицам, в гнездах на высоких труднодоступных скалах, расположенных на юго-востоке Республики Мали. Эти люди изолированы от всего мира и не пускают к себе чужаков. Они практикуют красочные и сложные танцевальные обряды с использованием десятков видов искусно сделанных масок. Специально для того, чтобы раззадорить читателя, к статье был приложен рисунок жуткой на вид (и тем более притягательной для меня) огромной деревянной маски. В статье довольно туманно описывались «обычаи жертвоприношений и других сакральных ритуалов». А заканчивалось повествование оптимистичным утверждением, что, по большому счету, о догонах мало что известно и «лишь дальнейшие исследования могут пролить свет» на многочисленные тайны этого загадочного народа.