Отодвинул стакан, напряженно спросил:

–Что?

–Тут к вам мужчина. Говорит, что из полиции…

Денис сглотнул. Рука судорожно дернулась в сторону мобильника. Взял телефон, потом, подумав, отложил. Звонить адвокату – означает продемонстрировать, что ему есть что скрывать. Нет. Ни в коем случае. Он порядочный, законопослушный человек. Он понятия не имеет, чем может заинтересовать полицию.

–Из полиции? Что ж, таким гостям отказывать не принято.– Денис сделал над собой усилие, постарался, чтобы голос прозвучал шутливо.– Приглашай.

–Хорошо.– Таня положила трубку.

Через несколько секунд в дверь постучали. Дежурно, уверенно, давая понять, что разрешение войти – чистая формальность. Вошел молодой мужик в штатском, лет тридцати или чуть больше. Поверх толстовки и джинсов – кожаная куртка, на плече – плоская сумка, в каких обычно носят ноутбуки. В руке вошедший держал развернутое удостоверение.

–Добрый день. Старший лейтенант Никитин, уголовная полиция.

–Добрый день.– Денис поднялся из-за стола, перегнулся, пожал протянутую руку.– Мне представляться, полагаю, не нужно?

–Обязательно нужно. Белов Денис Валентинович?

–Он самый.

–Документы предъявить можете?

–Разумеется.

Денис подошел к стоящей в углу кабинета вешалке, вынул из внутреннего кармана пальто бумажник. Открыл, протянул лейтенанту Никитину. Тот заглянул в паспорт, кивнул:

–Спасибо.

–Таня не предложила вам раздеться?

–Нет. Растерялась, видимо.

–Видимо,– улыбнулся Денис.– Не каждый день у нас такие гости.– Кивнул на вешалку:– Прошу. У меня тут жарковато.

–Благодарю.– Лейтенант Никитин снял куртку, пристроил на вешалку.

Денис заметил, что куртка мокрая – дождь не прекращался с самого утра. Значит, парень пешком, не на машине. Невысокого полета птица – это, впрочем, и по званию ясно. Что ж, уже хорошо.

–Чай, кофе?

–Ничего не нужно, спасибо. У меня к вам несколько вопросов.

Никитин по-хозяйски оглядел кабинет, без спроса присел в кресло для посетителей, стоящее перед столом Дениса. Из сумки для ноутбука вытащил блокнот.

–Когда вы в последний раз видели Ирину Конюхову?

–Кого, простите?– удивился Денис.

–Конюхова Ирина Валерьевна,– терпеливо повторил Никитин,– девяносто восьмого года рождения. Работала продавцом в вашей торговой точке по адресу улица Крупской, дом тринадцать. Когда вы ее видели в последний раз?

–Да, честно говоря, сомневаюсь, что вообще ее видел… То есть,– поправился Денис,– я хочу сказать, что, может, конечно, и видел, но не помню ни лица, ни имени. У меня шесть торговых точек, продавцы нередко меняются. А почему вы спрашиваете? Что случилось?

–Ее обнаружили утром шестого апреля в Реадовском парке. Убита.

Денис молча смотрел на оперативника, не в силах сказать ни слова. Мысли, одна за другой, рождались и умирали, не успев обратиться в слова.

Как расценил молчание Никитин, неизвестно, его гладко выбритое лицо не выражало никаких эмоций. Подождав и, очевидно, придя к выводу, что комментариев от Дениса не дождется, он снова открыл сумку и вытащил стопку фотографий. Неторопливо принялся раскладывать на столе перед Денисом.

Лесной массив. Голый, ни листка, ни травинки – снег сошел недавно. На земле под деревом сидит молодая женщина с перерезанным горлом. Голова женщины запрокинута, свитер под распахнутым желтым плащом густо залила кровь. Денис почувствовал подступающую тошноту, прижал руку ко рту.

Лейтенант Никитин внимательно за ним наблюдал. И вдруг резко спросил:

–Где вы были в ночь на шестое апреля?

–На шестое апреля?– повторил Денис.

Суть вопроса понял не сразу. Он не мог отвести взгляд от фотографий. Пытался – и не мог. Шестое или двадцать шестое, апреля или января – сейчас все было едино. Даты не желали обретать привязку к реальности.

–Сегодня седьмое,– сказал Никитин.– Шестое, соответственно, было вчера. Так где вы находились прошлой ночью?

–Дома. Где еще я мог находиться?

–Понятия не имею.– Никитин развел руками.– Потому и спрашиваю. Кто может подтвердить, что вы были дома?

–Жена. Дочь… Да кто угодно, господи! Вот уже много лет я не бываю по ночам нигде, кроме собственного дома.

–Даже в отпуск не ездите?

–Что, простите?

–Ну, вы сказали, что вот уже много лет нигде не бываете. То есть, не ездите ни в командировки, ни в отпуск?

–Не цепляйтесь к словам!– рассердился Денис.– Езжу, разумеется. Но это ведь не то, что вас интересует.

–Меня интересует ночь на шестое апреля.

–Я уже сказал. Я был дома! Могу узнать, почему вы спрашиваете именно меня?

–А кого, по-вашему, мы должны спрашивать?

–Не знаю, это не моя работа. Но в моем представлении работодатель – последний человек, к которому стоит обращаться с подобным вопросом, тем более что мы даже не были знакомы лично. Опрашивайте подруг этой девушки, родственников. Я-то здесь при чем?

Плохим выходил разговор. И плохим был взгляд следователя. Цепкий, внимательный, изучающий.

Денис понимал, что должен вести себя ровнее. Не должен психовать, невинные люди так себя не ведут! Но ничего не мог с собой поделать. Взгляд будто магнитом тянуло, он возвращался и возвращался к фотографиям.

–Друзей и родственников мы уже опросили.

–Безрезультатно, видимо?

–Увы. Теперь идем, так сказать, широким кругом.

–В моем случае вы определенно промахнулись.– Денис постарался улыбнуться.– Эту девушку я не знал, гулять ночами в парках не имею привычки. Если понадобится, можете опросить моих жену и дочь, проверить камеры с подъезда.

–Если понадобится, мы проверим все,– без тени улыбки пообещал Никитин.– И еще один вопрос. Вы в последнее время ничего необычного не замечали?

Денис едва сдержал истерический смешок.

Ничего! Ровным счетом ничего.

Фотографии окровавленных ножей в почтовом ящике, пропажа часов из квартиры, запертой на все замки,– совершенно обычное дело.

Он покачал головой:

–Нет. Не замечал. Работа, дом – все, как всегда.

–Что ж, на нет и суда нет.– Никитин поднялся.– Если припомните или вдруг увидите что-то необычное или настораживающее – свяжитесь, пожалуйста, со мной.– Он протянул визитную карточку с именем и номером телефона.

–Непременно.

–Всего доброго.

Никитин собрал со стола фотографии, закрыл блокнот – в который, кажется, не записал ни слова,– надел куртку и ушел.